Вопреки судьбе, или В другои? мир за счастьем
Шрифт:
ГЛАВА 8
Целый день у меня все валилось из рук. В артели женщины даже начали поглядывать с подозрением. А меня внутренне потряхивало, и еще рыба эта жутко раздражала и воняла, да так, что временами мутило, приходилось отходить и глубоко дышать. Беременность, которая до этого почти никак себя не проявляла, начинала давать о себе знать.
Под вечер меня и вовсе накрыло паникой. Понимала, что потерпеть пирата в своей постели все же придется. По крайней мере, до его отплытия. Но легче от этого не становилось.
– Ты чего, своего Тарака высматриваешь? – толкнула меня под локоть заговорщицки улыбающаяся Фаина. А я в который раз поймала себя на том, что и правда смотрю туда, откуда он обычно появляется. Специально ведь подальше отошла, а глаза в ту сторону так и прикипают. – Не высматривай. Он сегодня не придет. – И отчего-то захихикала.
– То есть как не придет? – я даже не сразу поняла, что она имела в виду.
– А вот так! – и снова захихикала.
– И что в этом такого смешного! – не выдержала я.
– Да я не потому смеюсь! – и встала ко мне поближе, чтобы шептать прямо в ухо. Специально подошла, чтобы поделиться. Видимо, давно хотела. – Представляешь, он сегодня с самого утра побрился! Нет, ну ты представляешь? Тарак – и сбрил свою бородищу!
– Представляю, – невесело ответила. – А не придет-то почему?
– Да потому что стесняется! – прыснула она смехом мне прямо в ухо. – Представляешь, он, значит, побрился, глядь в зеркальце, а у него половина рожи черная, а половина белая! Его команда как увидала, чуть не попадала со смеху. Ох он и злющий был! Чуть саблей своей махать не начал! А потом разорался и приказал всей команде собраться на корабле, чтобы, значится, его проверить и быть готовыми отплыть в любое время.
– Так он что, отплывает? – не поверила я своим ушам.
– Да кто ж его знает? Он мне не отчитывается. Это мне мой рассказал перед тем, как умчаться.
Меня от облегчения даже немного повело, и я ухватилась за плечо Фаины. Отчего-то тут же начало потягивать внизу живота, и я в неосознанном жесте защиты, приложила к нему руку.
– Эй, ты чего? – Фаина недоуменно переводила взгляд с моего лица на руку на животе. – Ты что, в тягости, что ли? – слишком быстро сообразила она.
– Тихо ты! – тут же беря себя в руки и оглядываясь, зашипела я. – Чего кричишь?
– Ох, батюшки! – приложила она ладони к лицу, продолжая ошарашенно меня разглядывать. – От Тарака, что ли?
Я поморщилась: так неосторожно спалиться! Нет, конечно, все и так бы со временем узнали, но все же хотелось оттянуть этот момент как можно дальше.
– Нет, – врать не имело смысла.
– А от кого ж тогда? – от удивления и нетерпения глаза Фаины сделались совершенно круглыми.
– Не знаю я, – ответила с раздражением. – Вернее, не помню. Это случилось еще до моего попадания к вам.
– Ох и надо же! – покачала она головой.
– Только, Фаин, я тебя очень прошу, никому не говори! – я даже сложила ладони
– Конечно-конечно! Я никому! – и попятилась в сторону своих товарок.
Уже к концу рабочего дня новость о том, что я непонятно от кого беременна, облетела всю деревню. По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление. Я сразу ощутила, что оказалась в круге отчуждения. Парни, которые раньше кивали в знак приветствия, теперь останавливали на мне пристальные взгляды. И раньше я как-то не замечала, чтобы они около нашей артели ошивались, а тут… Даже мороз прошел по коже, когда представилось, что за мысли бродят в их головах.
Фаина больше ко мне не подходила, сидела среди женщин и поглядывала с плохо скрываемым злорадством. А еще два брата-оболтуса, кажется, решили просверлить во мне дырки своими наглыми глазищами! Пришли и сели неподалеку, наблюдали за мной. Вот чего, спрашивается, приперлись?! Раньше только издалека заглядывались да, пока Тарак не стал встречать после работы, пытались на глаза попасться, а сейчас смотрят так, будто им все в отношении меня позволили и даже благословили. Сразу видно, что им в голову стукнуло!
А женщины им и слова не говорили и даже не одергивали! Только самая пожилая старушка артели посматривала на меня с жалостью и, тряся головой, вздыхала и повторяла себе под нос:
– Ай-яй-ая, ай-яй-яй…
Я честно пыталась доработать это день до конца. Но не выдержала. И когда эти двое отошли по каким-то своим надобностям, стала собираться.
– Эх вы! – Не выдержала я перед самым уходом. – Пока вы сами не научитесь уважать себя и все наше женское племя в целом, так и будете бояться любить, рожать и просто жить! Все это по-тихому делать будете! И любить чужих мужчин, и рожать не от мужа, и жить, боясь сделать глоток свободы и поступить так, как хочется вам, а не тем, кто вас окружает! Вот и сидите тут, осуждайте других и радуйтесь, что у вас получилось все провернуть так, что за то же самое вас ваши же соседи не осудили!
И пошла прочь, изо всех сил сдерживая подступившие к глазам слезы. А вслед мне понеслась ругань. И «срамница» из всех этих высказываний было самым безобидным.
Как добралась до дома, помнила смутно. Ноги сами принесли. Села на лавочку и откинула голову, уперлась затылком в бревно дома. Рядом кудахтали куры, шелестел ветер в кронах деревьев, но все это уже не дарило успокоения. Неприятные мысли так и роились в голове. Я, конечно, понимала, что будет непросто, но чтобы так…
Внезапно рядом на лавочку присела Лея.
– Мамочка, ты сегодня немного раньше.
Я открыла глаза, посмотрела на свое рыжее солнышко и улыбнулась:
– Да, так вышло, – погладила девочку по голове и по привычке попеняла: – Ты сегодня опять без косынки. Смотри, солнышко голову напечет.
– Ты же говорила, что я сама солнышко, а на небе мой большой брат светит. Разве брат обидит свою сестренку? – лукаво улыбнулась она.
А я вспомнила, как однажды вечером она пряталась в кроне персикового дерева от меня и от обязательного купания.