Вопреки судьбе

Глумов Виктор

Аня представилась. У худой задергалось веко, ее стало выстегивать, как наркоманку, безгубый рот искривился, и она заревела, заголосила сиреной.

– Ну вот, заладила, – проворчала девочка. – Заткни хлебало, а?

Худая раскрыла рот и удвоила усилия.

Брюнетка не отреагировала никак, легла на бок лицом к стене.

– Я Римма, – проговорила девочка. – Можно звать Рикки. Блин, вот же гадство! Теперь хана нам, часа два ее рев слушать.

Оглядев свое новое жилище, Аня заметила скрытую камеру и попросила Римму-Рикки объяснить, что тут

происходит. Девочка рассказала то, что Аня и так знала: тут концлагерь, где проводят опыты на людях. Худая, Юля, раньше нормальной была, потом ее забрали, а привели уже такой. Толстуха всегда отмороженной была. Спасибо, нужду справляет в дырку, а не под себя.

На Римме испытывали артефакты: резали и засекали время, как быстро свернется кровь. Потом смотрели, как ускоряется регенерация, может ли человека поработить кукловод, если у него будет соответствующий арт. Римма задрала серую, как у всех, робу и продемонстрировала спину, покрытую свежими розовыми рубцами.

– Я бы повесилась, но боюсь, – вздохнула она. – Понимаю, что надо, блин, а не могу че-то.

Аня пожалела ее, села рядом и прошептала в самое ухо:

– Меня будут искать. Нас отсюда вытащат.

Римма криво усмехнулась:

– Размечталась. База в глухом лесу, в странном месте. Аномальная Зона – слышала?

– Слышала, но в подробности не вдавалась, расскажи.

Зона была смертельно опасной: тут встречались смертельно опасные места, в этих местах находили полезные штуковины, которые непонятно как работают. Именно для испытаний артефактов на людях и была создана база – по сути, концлагерь.

– Нет, чтобы преступников сюда, – закончила Римма, – а они, короче, на невинных людях испытывают, на тех, кого никто не будет искать.

«Меня непременно найдут», – подумала Аня, потерла висок: длинная Юля продолжала голосить, от ее рева разболелась голова.

– Заткнись, а? – велела ей Аня, представляя, как затыкает ее рот простыней.

Дылда захлопнула варежку, пару раз схватила воздух ртом и затихла.

– Офигеть, послушалась тебя. Обычно ей и на надзирателей пох. Они ее – шокером, а она орет еще больше. Ты бы переселила к сортиру Рыбу или, короче, ее, а то воняет же, капец, а им по фиг.

Аня подумала, что было бы здорово, если бы они поменялись местами, и обе умалишенные будто по команде поднялись и зашагали к ней. Сначала подумалось: бить будут. Но нет, уселись по краям постели. Рыба улеглась и принялась выталкивать Римму, Аня сама встала, не веря своим глазам. Юля начала раскачиваться.

Римма вскинула брови:

– Чего это они?

– Выполнили твое пожелание, – сказала Аня и выбрала кровать Юли. Лежбище Рыбы воняло кожным салом и застарелым потом.

– Чего – мое, – пожала плечами девица. – Они меня никогда не слушались. Юлька один раз чуть не убила. Кааак набросится!

И тут до Ани начало доходить, что происходит: похоже, ее желания материализовались. Точнее, не так: посторонние люди помимо воли выполняли ее желания. Вспомнилось странное поведение Совы

и вивисектора Адольфовича: они даже вроде как сочувствовать начали. На самом же деле просто повиновались Аниной воле.

Кровь гулко заколотилась в висках. Вот почему энцефалограмма показала странное. Черт! А ведь это открывает широкие возможности, только надо подумать, как не открыть козыри раньше времени.

Или показалось, и все происходящее – череда совпадений? Надо проверить. Аня изо всех сил пожелала, чтобы Римма принесла ей подушку с кровати, занятой Рыбой.

Девочка заерзала, встала и направилась к Рыбе. Аня перестала навязывать ей свое желание, но она не остановилась, все-таки взяла подушку и, устроившись рядом, подложила себе под спину.

Забавно. Выходит, она не поняла, что желание взять подушку – чужое, думала, что сама так захотела. Влияние закончилось, а желание осталось, правда, немного видоизменилось, но теперь воспринималось Риммой как собственное.

«Расскажи мне о своей семье», – подумала Аня, не глядя на Римму.

– Уже говорила, что тут все одинокие, кого искать не будут. У меня мать алкоголичка, подумает, что я опять сбежала из-за ее хахаля, – девочка сплюнула на пол.

«Сколько тебе лет?»

– Хотела в кулинарное училище поступать после девятого класса, да не судьба.

– Тебе пятнадцать? – воскликнула Аня и чуть не зажала рот рукой.

– Ага. Но я тут не самая мелкая. Было еще два близнеца, ваще малые, лет по семь, но куда делись, хэ зэ. Наверно, уже того.

– Уроды, нельзя это так оставить! – Аня заходила по комнате.

Ладно взрослых мучить, но детей…

Римма тряхнула головой, отбрасывая челку назад, и пожаловалась:

– Че ты сделаешь? У них оружие… А вообще хорошо бы их всех перестрелять. Или некоторых. Но чтобы потом выбраться. Очень хочу выбраться, у меня ведь еще даже парня не было.

Материнский инстинкт Ани пробудился и распространился на трудного подростка Римму. Только бы с ней, как с предыдущей соседкой, ничего не случилось!

Будто подтверждая ее опасения, открылась дверь, и за Риммой явился вивисектор собственной персоной. Аня изо всех сил пожелала, чтобы бедного ребенка не мучили, посмотрела на толстяка, пытаясь прочесть на его лице сочувствие.

– Сто двадцатая, пойдем со мной, не бойся, – он поманил Римму пальцем, как щенка. – Ну же, ничего страшного не будет, подруженька, обещаю. Мы просто проверим, как быстро у тебя восстанавливается уровень гемоглобина.

Римма побледнела, сидя на кровати, вжалась в стену и замотала головой.

– Или охрану позвать?

Девочка пересилила себя, спрыгнула и направилась к нему как лягушонок, загипнотизированный удавом. Аня изо всех сил надеялась, что ее умение сработает, и в роли лягушки, нет, мерзкой пупырчатой болотной жабы, которую скоро вскроют и подключат к ее мышцам электроды, выступит сам жирдяй Адольфович.

Через полчаса Римма вернулась.

– Как ты? – просила Аня, едва она переступила порог.