Вопреки терзаниям
Шрифт:
— А мне Алмаз обещал устроить зимнюю фотосессию в центре Москвы. Он выписал целый список красивых мест города, украшенных в лучших традициях праздника.
— Я рад, что вы так сдружились, — искренне произнес я, слегка коснувшись виском его макушки. — Только ты не перегибай сильно, а то Федук в порыве ревности просто в демона превращается.
Мэтью захихикал, прикрыв рот ладонью. Мне вмиг вспомнилась наша велопоездка, когда Федук слишком бурно отреагировал на заинтересованность Алмаза снимками с очередной фотосессии Мэтью. Он даже в лице поменялся за одно
— А ты какой, когда ревнуешь?
— Ну как тебе сказать, — замялся я, не собираясь признаваться, что чуть не разнес казарму после его сообщения о некоем Денисе. — Ты же видел мою реакцию на ваши обжимания с Анькой.
— Я испугался, что дверь слетит с петель.
Нервный смешок вырвался против воли. Меня до сих пор поражало, что я осмелился продемонстрировать свои эмоции, когда как по жизни прятал их за маской высокомерия и равнодушия. Никогда бы раньше не стал явно давать понять, насколько дорог мне человек. Даже Федук часто сомневался, отвечу ли я на его искренность тем же или снова предпочту перевести все в шутку.
А ворвавшись в туалетную кабинку, буквально рыча от гнева, я, можно сказать, прямым текстом объявил, как сильно меня задевает, что Мэтью предпочел мне кого-то другого. Я привязался к нему, кажется, уже очень давно, и признаться в этом — значит показаться слабым. Но бывают моменты, когда мною овладевает страх потерять дорогого человека, и тогда все маски слетают вмиг.
— Когда мы им скажем? — тихо спросил Мэтью, сжав мою ладонь крепче.
Я потер переносицу, боясь этого вопроса, потому что сам до конца не продумал, как именно, а главное — в какой момент мы признаемся. Наверное, перед этим лучше будет выпить не один бокал крепкого виски. И не только мне.
— До курантов точно. Я хочу расслабиться, а не одергивать себя каждый раз, если решу тебя обнять.
— Полностью согласен. Этот Новый год я планирую встретить с тобой как пара, и мне не хочется скрывать наши отношения. Я так долго притворялся не тем, кем на самом деле хотел быть, и больше этого не вынесу.
Я внимательно слушал его, чувствуя, как грудную клетку сдавливает после каждого слова. С какой болью они были сказаны. Я ведь никогда и не спрашивал его о том времени, когда он не мог открыться Карине, признаться мне и наконец освободиться от этих оков, приняв одно из самых важных решений в своей жизни. Мало того, что я не поддержал его тогда, так еще и усугубил ситуацию.
Не представляю, с какими чувствами он просыпался все то время, пока окончательно не порвал с прежней жизнью, дав себе возможность начать с чистого листа.
Я осторожно обнял его за плечи, прижимая к себе крепче, давая понять, что скрываться больше не нужно. И речь не только о наших близких друзьях, но и обо всех окружающих людях. Да, возможно, на работе это скажется не самым лучшим образом, потому стоит повременить по крайней мере до тех пор, пока Мэтью не освоится в качестве
Но вечность скрывать наши отношения не получится в любом случае, когда-нибудь правда всплывет наружу, быть может, даже без нашего одобрения. И так мы выставим себя не в лучшем свете.
Однажды придется рассказать абсолютно всем, и этого дня я ожидал с жутким волнением. Не уверен, что готов, ведь и раньше не особенно распространялся о своей личной жизни. Моим подписчикам было известно, что я поддерживаю образ бабника, постоянные отношения не для меня, а потому каминг-аут, совершенный публично в Сети, вызовет массу разнообразных вопросов.
Я даже примерно не мог представить реакцию многих знакомых. Гриша хоть и подозревает давно, но не заводил эту тему ни разу, другие же очевидно будут в полнейшем шоке. И надеюсь, никто не припомнит мне ту злосчастную запись, из-за которой я едва не потерял лучшего друга.
— Если для тебя это важно, мы можем рассказать всем, — произнося эту фразу, я ощутил пробежавший по спине холодок ужаса. Каким бы уверенным сейчас ни выглядел, сердце забилось быстрее при одной только мысли об этом.
Мэтью повернул голову, пристально глядя мне в глаза. Я выдержал его взгляд, слегка нахмурившись.
— Если это важно для меня, не значит, что и ты этого хочешь, — прошептал он в ответ с нотками обреченности в голосе. — И давить я на тебя не стану. Мне ли не знать, как сложно даются признания. Я потерплю столько, сколько необходимо. В данный момент мне будет достаточно того, что праздник в кругу друзей мы проведем без каких-то секретов.
Мои губы растянулись в благодарной улыбке: как же хорошо он чувствовал мое настроение, будто считывал каждую эмоцию по глазам и мимике. А раньше, помнится, с трудом мог понять, когда мои слова оказывались шуткой, а в какие моменты я и вправду был злой, как черт. И каждый раз он терялся, боясь ответить что-то не то, отчего меня только сильнее охватит гнев.
А на деле же я попросту подкалывал его, надеясь, что он поймет мои приколы, потому что не было ни дня, чтобы я злился на него по-настоящему. Даже застав с Аней в туалетной кабине, не смог в полной мере испытать ярость.
— Ты потрясающий человек, — сказал я со всей искренностью, погладив Мэтью по щеке тыльной стороной ладони. Он удовлетворенно простонал, прикрыв глаза. — Но, Мэтью, я должен тебе сказать...
— Что? — он распахнул глаза, напрягшись.
Я выдержал паузу, старательно сдерживая улыбку.
— Мы скоро приземляемся. Ты готов? — я вздернул одну бровь, следя за тем, как его глаза слегка расширились в испуге.
За разговором Мэтью будто и позабыл, что мы находимся на высоте тысячи километров. Стоило бы его отвлекать до самого приземления, но что-то мне подсказывает: он вряд ли упустит этот момент.
— А если скажу, что не готов?
— Тогда у меня для тебя очень плохие новости: у тебя нет выбора, — я бесшумно рассмеялся. Думаю, правильным было решение не сажать его возле иллюминатора, в таком случае реакция была бы непредсказуемой.