Вопреки. Том 2
Шрифт:
Винсент почувствовал вмешательство в оборону замка и понял: начинается. До начала боя оставались считанные минуты, тревога уже поднята, но он не торопился. Это письмо было так важно для него, будто это самый интимный момент его жизни. Он нервно переложил перо из левой руки в правую и продолжил:
"..Нет времени.
Рабам Лимбо не принято верить, но я доверяю тебе весь Сакраль, каждую жизнь его населяющую, свой дом Мордвин, и всё, что у меня есть. Я
P.S.: И знай, не умирает лишь моя любовь, она будет всегда с тобой. Я люблю тебя, а значит, я бессмертен.
Раб твоей удивительной души
Винсент А.Блэквелл"
Завещание, родословную и предсмертную записку Блэквелл сложил в один конверт, положил на него томик Боллана, что когда-то читал Алисе в пещере и свой блокнот. На двери своего кабинета он наложил простое заклинание, позволяющее пройти лишь Лорду Картеру и, конечно же, Алисе.
Он в последний раз посмотрел на эти двери и произнёс вслух:
– Эта новость точно убьёт Элайджу! И не надо для этого Ей умирать...
– улыбнулся он и пошёл к лестнице вниз, совершенно спокойно.
Глава 28
Лесли удалось поднять ортоптер Расула Тагри в воздух, и это по истине чудо, более того, вместо положенных 9 часов пути, у нас ушло 7, потому что ветер был попутный, хотя по пути мы теряли детали нашего небесного транспорта. Это был...
– ПИЗДЕЦ!
– кричал Артемис и блевал в ведро.
Многих воинов действительно укачало, они мучились приступами рвоты, оружие летало по помещению, пахло кислятиной и сопровождалось оркестром рвотных спазмов.
– Зато всё замечательно уложилось во временные сроки!
– сказала я Дрейку, а он мне в ответ:
– Ну да... только твоя армия теперь не очень-то устрашает. Скорее... вызывает жалость.
– Слушай, бизнес-класс не предусмотрен, это армия запада или придворная свита?
Мы оторвались от западных земель, когда уже смеркалось, поэтому к рассвету уже подлетали на место назначения. Когда мы подлетели к Мордвину, было уже поздно: шла битва и защита замка была разбита. Мне вдруг стало жутко страшно за Хозяина, ведь он сегодня говорил, что защита держится на нём, и теперь она... разбита.
– Леди Алиса была права, - с ужасом проговорил один из моих подчинённых, - Но как можно разбить защиту Блэквелла?
– Очевидно, изнутри, - отвечаю я на его вопрос, - И так, инструкции я вам уже раздала, так что действуем, как обговорено.
– Не проще ли...
– начал было Калиб Полански, но напоролся на мой взгляд и замолк, - Не проще, хорошо.
– Это схема проверенная, Калиб, - вступает в разговор Артемис.
– Вперёд!
– приказываю и срываюсь с места.
То же самое делают больше сотни воинов за моей спиной и кричат:
– За
Мы на максимуме скорости бежим к замку, бой в разгаре, и армия Эклекеи сильно сдаёт. Я понимаю, что сейчас самое главное дать людям чуть-чуть мотивации. Но прежде... найти Винсента, чего бы это стоило. И это чувство даёт мне толчок: меня переполняет энергия, кипит, стучит в ушах, пульсирует, сводя с ума, я ищу повод излить её. Она движет мной, сокращая мышцы, моё тело в каждом своём движении готовится к нападению. Это не просто гнев, не ревность, не горе и не радость. Хуже, это адское спокойствие и первобытная ярость одновременно. Бегите, суки, кто не спрятался - я не виновата.
Я достаю меч из ножен, и срываюсь с места, круша врагов одного за другим. Я прорываюсь на возвышенность, пронзая каждого противника на своём пути, жестокость захлёстывает меня. И тут я вижу Винсента: он дерется с непоколебимым видом. Видно откуда он шёл, там дорожка из трупов людей и других существ. Со спины к нему крадётся средний сын Джона Сальтерса, такой же рыжий, только долговязый и без пуза.
Господи, парень, ну какие у тебя шансы перед таким противником? Тебя даже в пищевой цепочке нет... И откуда ты такой несуразный здесь взялся!?
Я достаю сай из сапога и мечу его этому, как его... Ричарду... прямо в лоб. Винсент оборачивается к своему обезвреженному противнику, вытаскивает клинок с рубинами и находит глазами меня.
Делаю реверанс в ожидании праведного гнева за нарушение приказа, но он лишь улыбается. Сердце начинает от этого бешено колотиться, и я спрыгиваю с пятиметрового отвеса и бросаюсь в бой со страстью и нетерпением.
Здесь не страшно, это как экстремальный спорт, дело в адреналине и азарте. Волки показали мне свободу в её первозданности: жажда крови, самозащита - не грех, это природа любого зверя, и глупо спорить, что человек - самый, что ни на есть, хищник.
Я подбираюсь к Блэквеллу через многочисленные трупы врагов и союзников, иду к нему, не сводя с него глаз, а он смотрит на меня. Ускоряю шаг, он раскрывает руки мне навстречу, и я оказываюсь в его объятиях. Именно в этот миг, именно посреди поля боя в разгар битвы я поняла: я на своём месте. Я пришла сюда и сделала правильно, выбрала то, что меня к нему тянет и в эту секунду, наконец, поняла, что не так уж неприкаянна, у меня есть и цель, и привязанность, и нет ничего более настоящего, чем-то, что я сейчас чувствую.
– Лис, ты не должна быть здесь.
– Должна.
– Иди в замок...
– Чушь, моё место здесь, вы ранены, я вас не оставлю...
– Я дал тебе выбор.
– И я выбрала.
Он отстранился и посмотрел мне в глаза с какой-то вселенской болью:
– Ты выбрала смерть.
– Нет, я выбрала вашу жизнь.
Я не знаю, откуда берутся слова, что я произношу, но они почему-то наполнены каким-то невероятным смыслом, которого я до конца не понимаю. В изумрудных глазах Винсента Блэквелла сейчас творится что-то невероятное, и это причиняет ему боль намного страшнее, чем раны на его теле, из которых сочится кровь.