Вопрос цены
Шрифт:
Почти сразу ведьмака оттащили в сторону. За ноги. Кровь хлестала фонтаном — посмертным объятием оборотня Геральту оторвало правую руку. Выше локтя. У Семена потемнело в глазах — ему показалось, что из отороченного безобразной бахромой рукава-обрывка льет почище чем из пожарного шланга.
— Рюкзак! — отчетливо сказал Геральт; глаза его быстро стекленели.
Кто-то послушно полоснул ножом по лямкам, сдернул рюкзачок с ведьмачьих плеч, щелкнул застежками и протянул хозяину.
Геральт успел запустить руку внутрь и мертвой хваткой вцепиться в баллончик с
Сход Развалыч перестал давить на кнопку распылителя, лишь когда из короткого расширяющегося раструба прекратил лезть «крем» и шипение стало едва слышным.
Казалось, что ведьмак, перед тем как лишиться памяти, сунул руку в большой шар сладкой ваты. Да так и упал.
Ведьмак пришел в себя ближе к следующей ночи, проспав почти пятнадцать часов кряду. Выглядел он бледным, но неожиданно бодрым для живого, которому меньше суток назад оторвало руку. После того как ведьмака со всеми мыслимыми и немыслимыми осторожностями перевезли в гаражи к Сход Развалычу, кобольд был занят в основном тем, что гонял с территории зевак и вездесущих пацанов. Семен догадался позаботиться о ружье и рюкзачке Геральта: ему показалось, что ведьмак очень привязан к своим вещам, какими бы потертыми и старыми они ни казались.
Семен угадал: едва открыв глаза, Геральт окинул комнату чумовым взором, но, заметив у стены и ружье, и свой ненаглядный шмотник, сразу расслабился и даже слегка улыбнулся. А потом попытался сесть на постели.
— Лежи! — всполошился Семен. — Ты много крови потерял!
Ведьмак только досадливо поморщился. Отмахнуться, похоже, у него не нашлось сил.
— Дай-ка рюкзачок… — выдавил он и тяжело задышал.
Семен подал.
Видно было, что каждое движение стоит ведьмаку определенных усилий, но он борется, борется за каждый отвоеванный у действительности миллиметр.
— Давай помогу. — Семен присел рядом с раненым и мягко отобрал рюкзачок. — Что нужно?
Ведьмак сдался — разжал белые, словно восковые пальцы и ответил:
— Там бульонные кубики должны быть… Особые. Добудь парочку. Кипяток есть?
— Сейчас будет… Ага, вот твои кубики. Сколько заправить?
— Два. По одному на стакан. И размешай получше.
Семен кивнул и встал. Рюкзачок вновь улегся у стены, разметав в стороны перерезанные у горловины лямки. Пока орк хлопотал у горелки, Геральт склонил лысую голову вправо и внимательно осмотрел все, что осталось от его руки.
Осталось немного: короткая, не больше ладони, культя с затвердевшим шаром аэрозоля на конце. Шар имел цвет лежалого зефира. Из-под него торчали неровно отхваченные ножом остатки ткани — некогда рукав ведьмачьей куртки.
Было слышно, как Сход Развалыч ругается на приступочке с неугомонными зеваками,
Потом Сход Развалыч вошел. Вид сидящего Геральта его, казалось, ничуть не удивил.
— Какая сейчас ночь? Следующая? — тихо справился ведьмак.
— Да. Только не ночь еще, вечер.
— Сколько времени?
— Полдевятого.
Ведьмак слабо кивнул.
Семену очень хотелось как-нибудь подбодрить его, утешить. И орк, поставив чайник греться, нарочито громко заявил:
— Выживешь, Геральт! Кровь быстро остановили… лишь бы заражения не было. А не похоже, чтобы было.
Ведьмак поморщился:
— Ты что, лекарь?
— Нет, — беспечно отозвался Семен. — Но ведь и так видно!
— Видно, — проворчал Геральт. — Что тут видно? Хотя, ты прав, заражения действительно не будет.
Отчего ведьмак так в это верил — непонятно.
Вскоре поспел чайник. Геральт жадно, чуть ли не залпом выпил оба стакана своего особого бульона (бульон имел буро-красный цвет), умудрился при этом не обжечься и снова лег.
— Я еще посплю, — сказал он. — Руку не трогайте, оболочку не снимайте. И никаких врачей звать не нужно, ладно? Ведьмаков никто не лечит, кроме тех же ведьмаков.
— Я знаю, Геральт, — заверил Сход Развалыч. — Не беспокойся.
«Ага, — мрачно подумал Семен. — Заманишь сюда доктора, как же… Тот скорее к подыхающей дворняге поспешит, чем к раненому ведьмаку…»
— Оставьте меня одного в комнате, если можно…
— Хорошо, ведьмак.
Кобольд и орк обменялись понимающими взглядами и направились к выходу. Скрипнула, отворяясь, дверь и в комнату на миг заглянула осенняя ночь — очередная в бесконечной, ведущей к зиме, череде.
— Семен! Сход Развалыч! — позвал вдруг ведьмак.
Оба задержались у порога и обернулись.
— Что? — спросил Семен.
— Спасибо вам.
«Ишь ты! — поразился Семен. — Я таки дождался благодарности от ведьмака!»
А Сход Развалыч не поразился. В очередной раз.
Наутро ведьмак выпил еще два стакана бульона, неловко орудуя вилкой, которую держал левой рукой, съел приготовленную Сход Развалычем яичницу с гренками. Комок на культе потемнел и вроде бы уменьшился в размерах. Ссохся, что ли? Геральт оставался бледен, но ему явно похорошело со вчерашнего дня, а сил прибавлялось чуть ли не с каждой минутой.
Встретив очередной удивленно-недоверчивый взгляд Семена, Геральт чуть искривил губы и пояснил:
— Я живучий, Семен. Очень живучий. Потому что нежить, чудовище. Мутант, а не живой. Понятно?
— Понятно, — поспешно отозвался орк. — Ты ешь, ешь…
Ведьмак снова взялся за вилку.
А у Семена не шел из головы недавний разговор: «А мне ты тоже отнимешь руку, если не останется другого выхода?» — «Отниму, можешь не сомневаться…»
Когда на злосчастную девчонку опускалась убийственная лапа трансформера, у Геральта был другой выход. Безопасный.