Вопрос формы

Голд Гораций

– Вуд. Доктор Мосс, – небрежно сказал Кларенс.

Вуд выразил энтузиазм по поводу будущей работы, хотя и оговорился, что ничего не смыслит в медицине.

– Этого от вас пока не требуется, – шелковым голосом ответил Мосс. – У нас вы научитесь большему, чем многим хирургам удается познать за всю свою жизнь.

Эти слова могли означать все, что угодно, и – ничего. Вуд даже не пытался понять их.

Он молча проследовал за Моссом и Кларенсом в сверкающую чистотой операционную. Здесь он чувствовал себя менее уютно, чем в отведенной ему комнате. Пока Мосс мыл

руки в глубоком тазу, Вуд оглядывался по сторонам.

В центре комнаты стоял операционный стол, обтянутый чистой простыней. Над ним висели пять бестеневых ламп. Рядом, на небольшом столике, – подносы с тампонами, зажимы, стерилизационный прибор, из которого вырывались клубы пара.

– Мы проводим много хирургических экспериментов, – сказал Мосс. – Вам в основном придется обеспечивать наркоз. Кларенс, покажите ему, как это делается.

Вуд внимательно наблюдал. Подача и отключение гелия, кислорода и циклопропана. Индикаторы переобогащения смеси. Не забыть проследить за водяным фильтром…

По предложению Кларенса он поднес к лицу раструб, чтобы попробовать изготовленную смесь. Он не знал, что циклопропан действует так быстро…

Вуд лежал на полу, задрав руки и ноги. Попытавшись распрямить их, он перекатился на бок. Голова кружилась от наркоза. На шее ощущалось что-то похожее на пластырь. Под ним саднило, как от пореза бритвой.

В комнате было темно, спущенные зеленые шторы не пропускали дневной свет. Где-то над ним, в стороне раздавалось тяжелое дыхание. Прежде чем Вуд успел встать и посмотреть, в чем дело, он услышал поступь приближающихся шагов.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли трое. Вуд вскочил на ноги и рухнул – оказалось, что стоять прямо он не может.

– Он пытался подняться, – констатировал один из вошедших.

– А чего же еще вы от меня ожидали? – резко отрубил Вуд. Голос его прозвучал странным протяжным воем, в котором нельзя было различить слов. Растерянный и разъяренный, он зло покосился на пришельцев.

– Держи его на мушке, Кларенс, и подними штору, – сказал Мосс. – Я хочу взглянуть на второго.

Вуд отвернулся от направленного на него дула револьвера и увидел, как доктор приподнял человека на постели. Кларенс, пятясь, отошел к окну и поднял штору. Яркий полуденный свет заставил человека встрепенуться.

– Можете убедиться, Тальбот, – сказал Мосс старику и, сдернув человека с кровати, рывком поставил его на ноги. Секунду тот простоял без помощи, потом упал на четвереньки и уставился на Вуда.

Вуд был в полном недоумении: лицо этого человека он видел каждый день, всю свою жизнь, но никогда не видел так… где-то в стороне от себя…

Да это же его собственное лицо! Вуд был потрясен! Пытаясь зацепить взглядом как можно больше, он посмотрел на свое тело: оно было сплошь покрыто волосами, четыре волосатые ноги прочно упирались в пол собачьими лапами.

Вуд неуверенно заковылял к Моссу.

– Что вы со мной сделали? – заорал он, но вместо крика из его горла вырвался собачий лай.

Доктор поманил своих спутников к двери.

Вуд почувствовал, как у него оскалились

клыки. Кларенс и Тальбот вышли из комнаты. Мосс стоял за порогом, держась за дверную ручку, и внимательно следил за Вудом. Как только тот прыгнул, он захлопнул дверь, и Вуд с силой врезался в нее плечом.

– Он все понял, – послышался за стеной голос Мосса.

Невероятно! Он оказался вне своего собственного тела. Это очевидно. Каким образом Мосс его оттуда извлек и поместил в тело собаки? Гипноз?.. Нет, он должен вернуться в свое собственное тело, обязательно должен. Но как?

Мысли Вуда заметались.

Из соседней комнаты донесся скрип мебели. Тальбот перестал нервно постукивать тростью.

– То, что вы видели, Тальбот, должно убедить даже вас, – снова послышался голос Мосса. – Я превратил Вуда в собаку без малейшего ущерба его разуму.

Вуд вздрогнул.

– Допустим, что я убежден, – услышал он голос Тальбота. – Ну а как сама операция? Не болезненна ли пересадка мозга из одного черепа в другой?

– Мозг нельзя было пересаживать из одного черепа в другой, – ответил Мосс. – Объемы разные, да и нет не обходимости пересаживать весь мозг целиком. В подкорке мозга скрыта маленькая железа – менее четверти дюйма в диаметре, – которая называется шишковидной. Эта железа контролирует мозг. Когда-то она была третьим глазом.

– Была третьим глазом, а теперь контролирует мозг? – воскликнул Тальбот.

– Почему же нет? Ведь жабры рыб превратились в евстахиеву трубу, которая контролирует чувство равновесия. О шишковидной железе не известно практически ничего. Однако я разработал новый метод ее извлечения из-под мозга, а не через весь мозг. Когда я пересадил железу кролика крысе, а железу крысы кролику, то кролик вел себя как крыса, а крыса – как кролик… Эмпиризм: результат положительный, но научно обосновать я его пока не могу.

– Почему же тогда те трое вели себя как… Что там у вас за словечко?

– Кататоники… Видите ли, Тальбот, пересадки были в основном успешными, но все три раза я повторил одну и ту же небольшую ошибку, пока не понял, в чем дело… Да, кстати говоря, снимите щелкопера из вашей газеты с этой опасной темы. Он подобрался слишком близко… Ну так вот… Все трое вели себя почти как кататоники, потому что я пересадил им железы крыс. Представьте себе, что получается, когда железа крысы пытается управлять гигантским человеческим телом. Она просто сдает, отказывает. Но разница между телом собаки и телом человека не так велика. И конечно, совсем другой эффект, когда человеку пересаживают железу человека…

– А операция болезненна? – повторил вопрос Тальбот.

– Никакой боли. Разрез незначительный и быстро заживает. Быстрота восстановления сознания очевидна: Вуда и собаку я оперировал вчера.

– Так сколько же вы хотите? – поинтересовался Тальбот.

– Пять миллионов.

– Я дам вам пятьдесят тысяч наличными, – послышался надтреснутый голос старика.

– За то, чтобы заменить ваше дряхлое тело молодым, сильным и здоровым? – спросил Мосс, подчеркивая каждое слово. – Пять миллионов, и ни цента меньше.