Вопрос — ответ
Шрифт:
Убежище снова погружается в тишину. Неожиданно миссис Дамле начинает петь: «Sare jahan se achcha Hindustan hamara…» [85] Очень скоро все присоединяются к ее патриотическому порыву. Не знаю, что находит на нас, подростков. Не сговариваясь, мы устраиваем стихийный парад — выстраиваемся в шеренгу и маршируем перед Бальвантом Сингхом, салютуя храброму солдату крепко сжатыми правыми кулаками.
Это была наша война. Это был наш герой.
От избытка нахлынувших чувств мужчина опять плачет.
85
Одна
— Джай Хинд! — восклицает он и, хромая, покидает бункер.
А мы остаемся слушать разрывы снарядов и шорох слоновьей травы, вдыхать полной грудью запахи пороха и близкой смерти.
Мистер Уагле проходит на кафедру, чтобы сделать важное объявление:
— Дорогие друзья! Имею честь сообщить вам, что завтра нас посетит команда работников Солдатского благотворительного фонда, сокращенно — СБФ. Глубокоуважаемый премьер-министр, как вам известно, призывает индийский народ щедро жертвовать в пользу бесстрашных воинов, которые не щадят жизни ряди нашей свободы, чести и достоинства. Надеюсь, у каждого из вас найдется, чем поддержать СБФ.
— А как насчет нового соседа? — выкрикивает мистер Ширке. — Он тоже солдат и нуждается в нашей помощи!
— Точно! Точно! — шумят остальные.
— Вы правы. Но думаю, лучшее, что можно для него сделать, — это добиться, чтобы подвиг Бальванта Сингха, совершенный в тысяча девятьсот семьдесят первом году, оценили по достоинству. Завтра же отдадим работникам фонда меморандум, и все до единого под ним подпишемся.
Нас охватывает восторг. Похоже, и мы сумеем внести посильную лепту в дело героических освободителей.
На следующий день приходят трое. Высокий, коротышка и толстяк. Все — бывшие офицеры. Первый служил на флоте, второй — в армии, третий — в воздушных силах. Коротышка произносит перед нами длинную речь. Он говорит, что солдаты занимаются великим делом. Страна у нас великая. Премьер-министр — великий. Сами мы — тоже великие. Значит, и пожертвования должны быть не менее великими. Тут по кругу пускают корзину, и все опускают в нее деньги. Кто-то кладет лишь пять рупий, а кто-то сотню. Одна из женщин снимает золотой браслет. У Салима за душой ни гроша, и он жертвует свою жвачку, обе новеньких упаковки. Бальванта Сингха сегодня с нами нет: он передал, что неожиданно заболел гриппом.
И начинается допрос с пристрастием.
— А сами-то вы сражались? — пытает мистер Кулкарни армейца, отставного полковника.
— Да, конечно, принимал участие в двух великих войнах: в шестьдесят пятом и в семьдесят первом.
— Где именно вы служили в семьдесят первом?
— В секторе Чамба, который видел немало великих сражений.
— В каком полку, позвольте спросить?
— Великий полк сикхов. Я пехотинец.
— Должно быть, и награды имеете?
— Ну вообще-то мне дали Вир Чакра. Это была великая честь.
— Да, но за что вас удостоили этой великой чести?
— За великую битву при мандиальском мосту, в которой наш батальон совершил по-настоящему великую работу.
— Что же получается? Сами, стало быть, с медалями, а человека, без подвига которого важная переправа так и осталась бы в руках врага, незаслуженно забыли?
— Простите, я не совсем понял. О ком это вы?
— Мы
— И где теперь ваш великий герой?
— Он живет здесь, в нашем чоуле.
— Правда? Великолепно. Я хотел бы оказать ему свое почтение.
Мы сопровождаем армейца, показываем нужную дверь, а сами бродим поблизости. Всем ужасно хочется подслушать, что там происходит.
Из комнаты раздаются громкие голоса, вроде бы даже спор. Потом — непонятный грохот. Минут через десять полковник вылетает наружу, багровый от злости.
— Так вот кому, по-вашему, должны были дать ПВЧ? Да он самый великий мерзавец, какого я только встречал! Будь моя воля, свернул бы его свинскую шею собственными руками!
— Не смейте так выражаться о нашем герое! — возмущается миссис Дамле.
— Это он-то герой? Не смешите меня! Ваш Бальвант Сингх — предатель и дезертир. Стоило начаться волнениям, как он испарился из сектора Чамба, Больше скажу: это самый великий позор на честном имени нашего полка. Четырнадцать лет самого строгого режима, вот что ему светило. Жаль, истек срок давности, а то бы я прямо сейчас упек подлеца за решетку.
— Что вы говорите, полковник? — поражаемся мы. — Как же так? Он дотошно рассказывал нам о той битве… И про потерянную ногу…
— Бессовестная ложь. Хотите узнать его подлинную историю? Она действительно заслуживает жалости. — Армеец поправляет ремень гимнастерки. — Когда началась война, Бальвант Сингх находился не в лучшем состоянии духа. Накануне жена родила ему сына, и солдат буквально сходил с ума, желая повидать семью. Так велико было это стремление, что при первой же заварушке, как только ударили пакистанцы, ваш мнимый «герой» оставил свой пост и трусливо бежал. Вернувшись к себе в Патханкот, он укрылся в доме родных и думал, будто навсегда сможет позабыть войну, однако та не оставила его в покое. Два дня спустя пакистанские воздушные силы атаковали нашу наземную базу в Патханкоте. Самолеты в ангарах совершенно не пострадали, зато две бомбы, каждая весом по тысяче фунтов, угодили в частные владения неподалеку от аэродрома. Как выяснилось, там-то и прятался Бальвант. Жену и младенца убило сразу, сам же хозяин из-за шрапнели остался без ноги.
— Но… Откуда он взял такие подробности?
Полковник брезгливо морщится.
— Не знаю, чего вы тут наслушались, однако двадцать восемь лет — достаточный срок, чтобы начитаться чужих воспоминаний о великой битве. И вот негодяй решил покрасоваться перед простыми гражданами, упиться дешевой славой, потчуя вас россказнями о ложных подвигах. Сказать по правде, встреча с ним совершенно испортила мне настроение. Не самый приятный выдался день. Прощайте.
Покачав головой, армеец уходит прочь в обществе длинного и толстяка. Ну а мы возвращаемся в бункер. Нынешний день и впрямь не из приятных. Интересно, что теперь чувствует Бальвант Сингх? Вечером он так и не спускается к нам.