Вопрос веры
Шрифт:
Я спешил по мрачному коридору вслед за Джеронимо и пытался представить, как он выглядит сбоку. Дело в том, что лишь теперь я разглядел у него на спине внушительных размеров зеленый рюкзак, сводящий на нет смысл белого комбинезона. Спереди же висела пресловутая лампа. Должно быть, в профиль он походил на...
На всей скорости я врезался в Джеронимо, но он даже этого не заметил. Мы стояли возле одной из камер, разбивая темноту жалким клочком света. Я крутил головой, а Джеронимо рылся в рюкзаке.
– Слушай, - сказал
Джеронимо посмотрел на меня с удивлением, потом перевел взгляд на решетку. И улыбнулся. Я перевел дух. Значит, это внезапно выплывшее из темноты желтое сморщенное заросшее бородой и усами лицо - это не страшно. Ну и слава богу. Я прислонился к стене и приготовился ждать.
– Maestro!* (*Учитель! (исп.))– Джеронимо подошел к решетке, протягивая призраку бумажный сверток.
– Это в последний раз. Мне жаль. Если хотите, я могу открыть клетку.
Тот, кого Джеронимо назвал учителем, смотрел на него, будто не узнавая. Джеронимо ждал, и вот бородатое лицо озарилось улыбкой.
– Chico* (*Малыш (исп.)), - прошептал учитель.
– Я уж черте сколько лет назад должен был сдохнуть. На том свете мне с тобой не расплатиться. Просто иди. Я рад, что ты нашел пилота.
– А, да.
– Джеронимо посмотрел на меня.
– Это Николас Риверос, мой друг, я о нем рассказывал. Ник - это мой учитель истории, исторической географии, биологии и древней литературы - сеньор Эстебан.
Ник?! Я поежился. С такой фамильярностью мне еще сталкиваться не приходилось. Разумеется, я не настаивал, чтобы меня величали сеньором Риверосом, но, кажется, простого "Николас" было бы достаточно.
Эстебан ощупал меня взглядом.
– Риверос, - кашлянул он.
– Вот уж не думал, что увижу одного из вас в этих подземельях. Ты уж позаботься о моем chico.
Я кивнул, поднял руку, привел в действие нужные мимические мышцы и невербально заверил старика, что Джеронимо со мной в полнейшей безопасности. Сеньор Эстебан, кажется, остался доволен.
– Возьмите еду, учитель, - настаивал Джеронимо, потрясая свертком.
– А смысл? Протянуть дня на три дольше? Мне конец, Джеронимо. Я с этим смирился, смирись и ты. Еда вам больше пригодится. Не плачь! Не смей! Перед тобой просто полудохлый старик! Преисполни душу презрения и отвернись. Убирай свой сверток. Если хочешь сделать напоследок приятное учителю, утоли его духовный голод.
– Да-да, конечно, - засуетился Джеронимо. Он спрятал еду в рюкзак, вытащил из кармана комбинезона смартфон.
– Вот, maestro, ваши любимые.
– Джеронимо листал перед стариком снимки.
– А-а-а... El bella flor!* (*Прекрасный цветок! (исп.))– всхлипнул
"Как только Джеронимо передаст мне свой смарт, удалю весь альбом, - решил я.
– И фото, и видео. Не глядя. Николас Риверос знает, что такое благородство, пусть даже Альтомирано забыли об этом!"
– Прекрасная маленькая роза, - шептал старик, пока я сдерживал рвотные позывы.
– А эти капли на ее нежнейших...
– А это сразу после того как я опрыскал ее, сеньор Эстебан. Вот азалии, крокусы, герань...
– Ах, хватит, перестань!
– Старик, рыдая, отпрянул от решетки.
– Все погибло, Джеронимо. Позволь и мне умереть!
Джеронимо быстро убрал смартфон, но я успел заметить на экране снимок мелких бледно-розовых цветков. Что делать? Пришлось устыдиться своих мыслей.
– Нам уже пора, - сказал Джеронимо голосом, дрожащим от слез.
– Я буду вспоминать вас, maestro!
– Лучше обрати свой взор к востоку, chico, - отозвался Эстебан из мрака темницы. Лети к солнцу, отважное дитя! И никогда не останавливайся.
Джеронимо молча закинул рюкзак на спину. Я напоследок ответил решетке вежливый поклон, коснувшись лба пальцами, но единственным ответом стала боль в плече.
Ориентироваться в переплетении коридоров, которыми уверенно вел меня Джеронимо, я даже не пытался. Мы поворачивали то налево, то направо, то спускались вниз, то поднимались вверх. Тюремные камеры уже давно закончились, коридоры стали у?же, по бокам тянулись трубы, в которых иногда с грохотом проносилась вода.
Наконец, выбравшись из очередного подвала, мы остановились перед деревянной дверью.
– Значит, так, - перевел дыхание Джеронимо.
– Сейчас мы войдем в ангар. Его патрулируют. Нам придется двигаться короткими перебежками по моей команде. Наша цель - самый дальний самолет.
– Почему дальний?
– Потому что на ходу только он.
– ?
– Это не совсем ангар, - признался Джеронимо.
– Скорее ремонтный цех. Мне пришлось немного прикормить мастера, и он помог мне подлатать одну из самых безнадежных моделей, которую списали на запчасти.
Я закрыл глаза и вздохнул.
– Но он взлетит, честное слово!
– воскликнул Джеронимо.
– Я погрузил в него достаточно топлива и даже придумал схему дозаправки в воздухе. Ну? Ты готов?
Я пожал плечами.
– Ладно. Разбиться насмерть - это ничуть не хуже, чем повеситься в тюрьме. Открывай.
Джеронимо вставил ключ в замок, потом чем-то щелкнул, и лампа погасла.
– Потерпи, дружок, - шепнул он, поворачивая ключ.
Дверь приоткрылась, слабый неоновый свет упал на лицо Джеронимо. Секунду посмотрев в щель, он осторожно закрыл дверь.