Вопрос времени. Часть 1
Шрифт:
– ОВР, – поправил он меня. – Ладно, думаю, нет. ОВР - это отдел внутренних расследований, Джи.
И снова было забавно, что он называл меня Джи, как будто мы были приятелями, как будто мы просто сидели и разговаривали, а вовсе не как в ситуации жизни и смерти.
– Ты меня слышал?
– Ага.
Он хихикнул.
– Знаешь, мой приятель Марко говорит, что если ты сделаешь ему минет, он даст тебе еще несколько одеял. Думаю, тебе стоит. Здесь градусов тридцать [29] или около того, Джи. Мы сидим в офисе, где тепло. А здесь, на складе, ты, блядь, отморозишь себе задницу сегодня ночью.
Я покачал головой.
– Да ладно, Джи, подумай об этом. Ты все равно больше не увидишь Сэмми. Он бы хотел, чтобы ты хотя бы согрелся, –
– Нет.
– Да ладно, Джи, готов поспорить, что ты отлично делаешь минет.
– Звучит так, будто ты хочешь это знать, – сказал я, чтобы разозлить его. Я боялся, что при другом раскладе меня заставят.
– Ебаный хуесос! – его голос стал ровным и холодным, а затем он встал и ударил меня ногой по ребрам.
Я свернулся в клубок и увидел, что его ботинок приближается к моему лицу.
Я почувствовал, что моя голова взорвалась, а потом все снова стало темно.
****
Мне было так холодно. Я не мог вспомнить, чтобы мне когда-нибудь было так холодно. Меня разбудил стук зубов. Когда я сел, меня чуть не стошнило, но я сдержал тошноту, а когда протянул руку, чтобы потрогать волосы, то понял, что они за что-то зацепились. Я потянул и освободил их другой рукой. Словно тяжелый, туго облегающий браслет, который больно соскальзывает, натирает, но восстановление занимает считанные секунды. Я резко дернулся и поднял руку перед лицом.
– Вот черт, – вздохнул я, осознав, что веревка соскочила с моего правого запястья. На холоде мои руки ссохлись, и веревка, которая была туго натянута, уже не держалась. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы снять ее с другой руки. Это, стало быть, одно из многих преимуществ маленького роста - веревки и наручники необходимо было постоянно подтягивать.
Я обнаружил, что не могу стоять. Даже сидя я почти падал в обморок. Поэтому я подползл к краю стены и двинулся сквозь темноту. Пол был усыпан гравием и песком, и пахло навозом. В нескольких футах от меня шевелились мохнатые тела, но я тихонько потягивался, решив, что меня не стошнит. Почувствовав на лице порыв холодного воздуха, я выглянул наружу и увидел омытый луной снег и машину. Я подумал, что пробежка была бы кстати, но в то же время понимал, что мне и так холодно, а на улице будет еще хуже. Если я останусь с Домиником, меня убьют, но и пробираться по снегу в одних джинсах и свитере тоже опасно.
Наткнувшись на веревку, более тяжелую, чем та, которой меня связали, я ощупал ее по длине - там был узел.
Через фут над ним - еще один... и еще. Я не мог проследить за ней в темноте, но она должна была куда-то вести. Но это было нелегко. Я едва мог стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы карабкаться, и в зависимости от того, как далеко я заберусь, я мог упасть.
Это были решения, которые я никогда не принимал даже в самых смелых мечтах. Подняться ли мне по веревочной лестнице или остаться на месте? Однако решение было принято, когда я услышал, как тяжелая дверь открылась и сквозь темноту пробился луч света. Приглядевшись, я никого не увидел в дверном проеме, поэтому поднялся и, сгорбившись, побежал туда, где у стены все еще были свалены одеяла. Я тяжело рухнул на пол и увидел свет перед глазами. Мое тело стало тяжелым, и по нему прокатились волны тошноты.
– Хей.
Я повернул голову и смутно увидел нависшего надо мной мужчину.
– Мне скучно, – сказал он, прежде чем схватить меня.
Я попытался пошевелиться, но бесполезно. Он весил больше меня, по крайней мере, на сотню фунтов, и его вес на моей груди, его колени на моих руках легко удерживали меня. Он расстегнул пуговицу на моих вельветовых брюках и резко перевернул меня, закручивая.
Меня повалили на пол лицом вниз, свитер задрался вверх, а штаны спустили вниз. Я извивался, но колено, упершееся мне в спину, остановило меня. Он схватил меня за волосы и резко дернул голову вверх, после чего показал длинный охотничий нож с зазубринами.
– Он войдет в
Я застыл на месте.
– Да, блядь, я так и думал, – сказал он, скользя рукой по моей голой коже. Я почувствовал, как он сдвинулся с места и поставил меня на колени, прежде чем я услышал, как он сплюнул. – Я порву твою маленькую сладкую попку.
Я чувствовал, как он прижимается ко мне, готовый и твердый, чувствовал, как нож в его руке упирается мне в ребра, чувствовал, как он подается вперед, прежде чем откинуться назад, а затем снова вперед, чтобы погрузиться в меня. В этот миг я получил преимущество. Он был крупнее, но, даже раненный, я был уверен, что быстрее. Я опустил левое плечо, чем вывел его из равновесия, а левой рукой схватился за лезвие ножа и вырвал его из его руки. Я перекатился на спину, и он не мог остановить свое падение или замедлить его темп. Я собирался ударить его ножом, вцепиться в горло, но в последнюю секунду скользнул в сторону, уходя с дороги.
Его лицо ударилось об пол, и я увидел растекающуюся лужу крови вокруг его головы. Все это длилось всего несколько секунд, но казалось, что прошла целая жизнь. Было так тихо, и в этой тишине я решил не сидеть и не ждать.
Я натянул штаны, схватил одно из одеял и бросился обратно через комнату. Адреналин - удивительная штука.
За считанные секунды вы превращаетесь из уставшего и слабого человека в супермена. С одеялом, повязанным вокруг шеи, у меня даже появился плащ. Забавно, я никогда в жизни не поднимался по веревочной лестнице, но все казалось само собой разумеющимся. Вы ставите ноги на нижний узел, поднимаете руки над следующим узлом и подтягиваетесь. Это было движение вверх, как у червяка. Вверх, вниз, мало-помалу. Когда я услышал, что парень, пытавшийся меня изнасиловать, зашевелился, я стал двигаться быстрее. Я видел, как он встал на колени, ощупал свое лицо, выругался и понял, что меня уже нет. Его рев был громким, он отскакивал от стен, отдаваясь эхом в огромном пространстве. Но меня он не мог видеть, так как я находился достаточно высоко, и меня окутывала темнота. Я замер, пока он не ушел, не желая, чтобы веревка двигалась, а затем стал карабкаться быстрее, когда он выбежал из комнаты. Я начал паниковать, когда продолжал подниматься, и казалось, что конца этому нет, но вдруг передо мной появился луч, и я увидел полку.
Я потянулся к ней, понял, что мне нужно быть выше, забрался наверх и свалился внутрь. Я быстро подтянул веревочную лестницу и перепилил ее ножом, так что вся ее длина оказалась в куче рядом со мной. У меня осталось достаточно сил, чтобы обернуть вокруг себя одеяло, прежде чем я потерял сознание от усталости. Никогда еще я так не уставал.
****
Было светло, серое небо виднелось сквозь окна, которые я теперь мог разглядеть со своего места. Очевидно, пожар или какое-то другое бедствие унесло пол, который раньше был между землей и тем местом, где я находился. То, на чем я лежал, было тем, что осталось от чердака. Возможно, когда-то это был амбар или какое-то производственное помещение, я не знал. Я просто надеялся, что то, на чем я лежал, выдержит; это были всего лишь деревянные доски, которые выглядели хлипкими и скрипели от ветра. Сквозь планки виднелся пол, и я был далеко наверху. Падение с такой высоты могло легко убить меня. Ветер снаружи тоже убил бы меня, и Доминик был уверен, что именно это и произошло.
Я сбежал, когда Марко попытался меня изнасиловать, а ветер унес меня и все следы моего передвижения по снегу. В этом был смысл. Отверстие в стене было достаточно большим, чтобы я мог пролезть через него, а все остальное они уже обыскали. Снаружи было единственным правдоподобным решением.
Я наблюдал, как они входят и выходят, слышал, как Доминик кричит на Марко, а потом снаружи раздался хлопок и наступила тишина, если не считать ветра. В темноте той ночи, зажав одеяло между зубами, чтобы они не стучали, я знал, что умру. Единственным утешением было то, что меня не изнасиловали. Я просто засну и не проснусь. Это почти успокаивало, потому что у меня все болело, и я никогда в жизни так не хотел пить.