Вопросы права и экономики
Шрифт:
Теоретически это может быть важной проблемой. Если выгоды преступников включены в общественное благосостояние, можно предположить, что для сдерживания преступности можно использовать меньше ресурсов, поскольку у самой преступности есть уравновешивающие выгоды. Это может даже означать, что определенные преступления следует поощрять в случаях, когда выгоды преступника существенно превышают издержки жертвы. Заметим, однако, что получение преступником выгоды от совершения преступления – это факт (а, иначе, зачем совершать преступление), а должна ли эта выгода считаться общественным благосостоянием – это мнение. Так какого же мнения придерживаются экономисты в этом вопросе?
В своей новаторской статье нобелевский лауреат Гэри Беккер (Becker 1968; Беккер 2003)
Беккер вводит в качестве другого ограничения наказания «социальную ценность выгоды нарушителей» от правонарушения. Определение этой социальной ценности не объясняется, и мы вправе сомневаться в ее полезности как объясняющего понятия: какие имеются свидетельства того, что общество задает положительное значение полезности, полученной от убийства, изнасилования или поджога? Действительно, общество заклеймило полезность, полученную от подобных действий, как незаконную. Возможно, в некоторых правонарушениях определенная выгода, получаемая нарушителем, рассматривается как выгода для общества, но подобные социальные выгоды, кажется, слишком редки, незначительны и непостоянны, чтобы установить эффективное ограничение на величину наказаний.
Это разногласие между двумя величайшими исследователями в данной области демонстрирует сложности, связанные с определением того, что должно считаться общественным благосостоянием.
В целом экономисты обычно учитывают всех людей, решая вопрос о том, что считать общественным благосостоянием, как объясняет специалист в области «права и экономики» Дэвид Фридман (Friedman 2000, 230; Фридман 2017, 405–406): «Если же, вместо того чтобы одинаково относиться ко всем выгодам любого человека, мы сначала отсортируем людей, разделив их на тех, кто достоин и кто недостоин, справедлив и несправедлив, на преступников и жертв, мы просто заранее сделаем наши выводы. Выгода плохих людей не принимается во внимание, так что нормы против плохих людей будут автоматически эффективными». Но даже красноречивое заявление, подобное этому, не меняет того факта, что то, что считается общественным благосостоянием, всегда зависит от точки зрения, и это при условии, что вы с самого начала озабочены целью максимизации общественного благосостояния.
Нельзя отрицать, что непросто давать рекомендации в области государственной политики, основанные на экономическом анализе. Даже если большинство экономистов согласны принять максимизацию общественного благосостояния в качестве цели, все еще могут быть разногласия по поводу того, что именно это подразумевает. И если экономисты достигли определенного согласия по поводу политических целей, рассмотренные выше сложности, связанные с эмпирическим измерением соотношения издержек и выгод, все равно могут привести к большому числу политических мнений. В то время как экономисты спорят между собой по поводу правильных политических мер, все может стать еще сложнее для нуждающихся в совете политиков, когда со своим мнением вмешиваются исследователи из множества других дисциплин.
Экономический подход к праву не должен считаться важнее или правильнее других подходов. Политики могут счесть экономическую логику полезной при выборе политических мер, или, возможно, они предпочтут вовсе не обращать на нее внимания. В этой книге большое число примеров будут представлять экономико-правовой анализ (как позитивный, так и нормативный) как интересный, уникальный и, порой, даже несколько необычный. Ближе к концу вам придется самим решить, считаете ли вы экономический анализ важным. Но даже если вы сочтете его неважным, вы, по крайней мере, придете к этому выводу, лучше понимая, почему вы считаете его таковым. Чем больше мнений будет рассмотрено в крайне спорной области анализа социальной политики, чем более тщательным будет анализ, как теоретический, так и эмпирический, чем больше информации смогут использовать политики, тем более вероятно, что конечную (и, возможно, наивную) цель государственной политики – попытаться улучшить мир, в котором мы живем – удастся достичь, независимо от того, что означают для вас слова «улучшить мир».
Беккер, Г. 2003. “Преступление и наказание: экономический подход”, в: Беккер Г. Избранные
Фридман, Д. 2017. Порядок в праве. Москва: Издательство Института Гайдара.
Becker, G. S. 1968. “Crime and Punishment: An Economic Approach.” Journal of Political Economy 76:169–217.
Farnsworth, W. 2002. “The Taste for Fairness.” Review of Fairness versus Welfare, by L. Kaplow and S. Shavell. Columbia Law Review 102:1992–2026.
Friedman, D. 2000. Law’s Order. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Kaplow, L., and Shavell, S. 2001. “Fairness versus Welfare.” Harvard Law Review 114:966–1388.
Posner, R. A. 1979. “Some Uses and Abuses of Economics in Law.” University of Chicago Law Review 46:281–306.
Stigler, G. J. 1970. “The Optimum Enforcement of Laws.” Journal of Political Economy 78:526–36.
Winter, H. 2013. Trade-Offs: An Introduction to Economic Reasoning and Social Issues, Second Edition. Chicago: University of Chicago Press
Часть I
Собственность
Глава 1
Следует ли разрешить продажу человеческих органов?
Мур против правления Калифорнийского университета (1990)
и рынок человеческих тканей
В 1976 г. Джону Муру был поставлен диагноз «лейкоз ворсистых клеток» – очень редкая форма рака. Его направили к доктору Дэвиду Голду, терапевту, практиковавшему в медицинском центре Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA). Голд посоветовал Муру удалить увеличенную селезенку, тот согласился и подписал форму о согласии. Перед операцией Голд договорился об использовании частей селезенки Мура для проведения исследования.
Операция прошла успешно и для Мура, и для Голда. Пока Мур поправлялся, Голд продолжал проводить исследования с клетками Мура. Более того, Голд настоял, чтобы Мур продолжил ездить из своего дома в Сиэтле в Калифорнийский университет для сдачи образцов крови, кожи, костного мозга и других материалов. Когда Мур проявил нежелание продолжать эти поездки, Голд предложил возместить его расходы, и его щедрость была сполна вознаграждена. Благодаря клеткам Мура, исследование Голда в конечном счете привело к коммерческой разработке линии клеток и полученных из них продуктов, рыночная стоимость которых оценивалась примерно в 3 млрд долл. В конце концов у Мура возникли подозрения по поводу поведения Голда, особенно потому, что Голд настаивал, чтобы Мур подписывал дополнительные формы о согласии. Мур нанял адвоката, узнал о феноменальной рыночной стоимости продукции, полученной из его клеток, и подал иск против Голда и Калифорнийского университета, пытаясь заявить свои права на часть этой стоимости.
Основная проблема, с которой столкнулся суд, состояла в том, чтобы определить, кому должны быть предоставлены права собственности на клетки – Муру или Голду. Апелляционный суд первой инстанции присудил права собственности Муру и предложил следующее объяснение:
Нам говорили, что если бы истцу предоставили право принимать решения и он был бы финансово заинтересован в линии клеток, то у него появились бы неограниченные возможности препятствовать медицинским исследованиям, которые потенциально могли бы принести пользу человечеству. Он, вероятно, мог бы ходить от одного учреждения к другому в поисках самого выгодного предложения, и если бы ни одно из них его не устроило, просто заявил бы о своем праве вовсе запретить все исследования. Мы приходим к выводу, что пациент, будучи проинформирован, мог отказаться от участия в исследовательской программе. Мы предоставили бы пациенту такое право. Что же касается опасений ответчика по поводу того, что пациент мог бы искать наибольшую экономическую выгоду от своего участия, то это аргумент неубедительный, поскольку он не может объяснить, почему ответчикам, запатентовавшим линию клеток пациента и получающим от этого финансовую выгоду, можно в большей степени доверять эти судьбоносные решения, чем тому лицу, чьи клетки используются… Если эта наука стала наукой ради прибыли, то мы не видим никакого оправдания тому, что пациент исключен из участия в этих прибылях.