Вопросы сегодня, ответы вчера...

Тумп Саша

– Гонишь? – Серёга даже присел.

– А мне надо? Понадобится – вернёте.

– А то?

Вовка обрадуется. Рядом с домом… Вообще… Дела! А платят-то у тебя на работе как? Чё, вообще, и откат не будешь брать за стоянку?

– Не буду.

– И с Вовки?

– Дурак ты, Серёга. Я когда брал-то?

– Ну, ты даёшь. Платят-то тебе как?

– Нам с Наташкой, думаю, хватит.

– Наверное, если судить по твоему прикиду. Что коцы, что фофан…

Ладно! Я так! Звони!

…Наташка открыла дверь, как

только Пашка к ней подошёл.

– Пашка-а-а-а… – она повисла на шее и затихла.

– Ты чё? Не маленькая, тут тебя на шее носить, – Пашка прошёл в дом, неся на шее сестру.

– Па-а-а-шка! Ты бы только знал, как я соскучилась. Ты бы только знал! Я каждый вечер ревела, как дура. Телефон у тебя не отвечает. Дядя Петя говорит, что вы далеко и телефон там может не работать. Пашка! Как я соскучилась!

Тут такое… Тут такое… Пашка! Тут столько всего… Я даже не знаю, про что рассказывать сначала.

– Как я соскучилась.

– Наташка! Ты мне дашь раздеться?

– Раздевайся, – Наташка сползла по стене на пол и села улыбаясь.

– Чаем напоишь? – Пашка пошёл на кухню.

– Пашка! – Наташка встала и вытянула руки по швам, – «Супы бывают: бульоны и пюре – без наполнителя, с макаронными изделиями, с крупами, картофельные, овощные, и комбинированные». У нас сегодня щи. Щи со свининой и сметаной. Варила почти я.

Пашка посмотрел на сиденье «уголка». Заметный разрез, сантиметра полтора длинной, хорошо был виден. Наташка перехватила его взгляд и замолчала.

– Пашка! Тут такое было!.. Паша. Я же в психушке лежала. Правда, недолго, но в настоящей. Я ведь Паша – дура. Так получается?

Я ведь помню, как ты ушёл на работу. Помню, как этот ударил себя в ногу. Помню, как тетя кричала. Потом помню – мне укол ставили. Милицию помню. Потом опять врачи, Надежда, и увезли меня в психушку. Я дура теперь, да? И там… Проснусь, Надежда, Надежда Владимировна, я её зову тетя Надя, рядом… И всё… Она начинает говорить, а я опять спать…

Он ведь, Паша, со всей силы себя в ногу. Прямо вот здесь… Вот прямо вот так… Со всего маху.

Ой, Паша! Он ведь наврал, что это ты его… Меня спрашивают, а я говорю, что видела: что ты ушёл, накрыл меня, а потом я зашла на кухню, а он себя ножом в ногу…

Потом признался в полиции, что хотел по столу, а промахнулся…

Ой, Паша! Что тут было…

Они ведь уехали от нас. Насовсем. Тётя приходила с каким-то уже другим. Тот сядет в коридоре и молчит. Она все вещи собрала. Всё своё увезла. А мамину вазу хрустальную разбила. Взяла вот так и отпустила её. «Ой!», – говорит, – «Я нечаянно…» А сама на меня смотрит. Глаза белые. А тот мужик ей: «Будьте осторожнее! Не пострадать бы Вам самой!» Я вазу прибрала. Вот куплю клей и склею. Пусть будет. Ведь, так можно же склеить, чтоб не видно было?.. А?..

Ой, Паша! Бабушка приходила. Я её узнала. Она с порога: «Наташенька, узнаёшь

меня?.. Как ты выросла…» А тетя Надя… Ой! Встала так в дверях, посмотрела на неё и всё… Так и не пустила её в дом. Не пустила. Она, ведь, не одна приходила. Мы в окно посмотрели, а она была с кем-то. Вот! Встали у подъезда и стояли. А потом посмотрели на наши окна и ушли. Четверо!

Паша! Серёжка с Вовкой приходили. Тоже их не пустила.

«Где Пашка? Где Пашка?» «В командировке», – говорю, – «на Урале!» Серёжке говорю: «Ты бы свою «желудёвку» сменил бы. Зима на носу. Ум-то отморозишь. Ходишь в ней, как воробей подстеленный…» И опять горбится. Ты бы, хоть, сказал бы ему.

Паша-а-а! У нас ведь компьютер теперь есть. Тётя Надя ночевала же тут!.. И для работы привезла компьютер. А сегодня говорит: «Пусть у вас пока стоит. И тебе для учебы надо».

Паш! А в школе Хворостина-то… Ой!.. Подходит и говорит. Знаешь, как она делает – губы в ниточку: «Наташа. Павел, как освободится, пусть в школу зайдёт. А у Вас, Наташа, будут проблемы по четверти…» Я тёте Наде сказала, а она и говорит: «Как вас теперь учат, так проблемы могут быть только у некоторых, «особо одарённых». Ты у нас совершенно нормальная, так что думаю, что не будет проблем. Если поработаешь немного…»

Паш!..

– Наташка! Я только понял, что ты – дура.

Ты мне чаю дашь? Или мне к соседям идти? – Пашка смотрел на сестру и улыбался!

– Дам! Наливаю! И эта твоя – «Света из балета» подходит и говорит: «Наташа! Всё ли хорошо у Павла? А то он трубку не берёт…» А я ей так: «Вам, что, опять с нами разрешили встречаться? Хорошо у него всё… Замечательно даже!»

Вот что нашёл ты в ней?.. Кукла!

– Ладно, Наташка! Потом дорасскажешь. Тащи сумку мою.

Наташа принесла сумку.

– Тяжёлая.

Пашка ушёл в коридор и вернулся с пакетами. Положил их на стол и подвинул к Наташе.

– Тут деньги. Завтра купишь, что поприличнее, на себя. Нам придётся по кабинетам ходить. Куртку обязательно, чтоб всю спину закрывала. И ниже тоже.

Наташа открыла конверты и застыла.

– Пашка! У тебя под носом машину инкассаторов взорвали?

В пачках по телевизору видела. А вот чтоб вот так. Россыпью. Сколько здесь?

– Сосчитай сама. И на ноги что-нибудь…

– А можно ботинки, как у тебя, только бы повыше?

– Дались всем эти ботинки… Купишь куртку, сапоги…

– Ага!.. Ещё муфточку, «таблетку» на голову и вязаную шаль на неё, – прыснула Наташка.

– Не хочешь куртку – купи другое. Но длину я тебе сказал. На голову что-нибудь и там… ну, что там девчонки ещё покупают… что им надо.

Я с тобой по магазинам не пойду – мне нервы дороже…

…Вот… ещё… Посмотри. Выбери, какой тебе больше нравится, – Пашка достал из сумки коробочку и выложил на стол два наборных браслета из разноцветного камня.