Вор-маг империи Альтан

Михайлов Михаил Михайлович

Пришлось идти вперед, проходя все невольничьи помосты от начала до конца. Примерно на пятом ко мне привязался один из торговцев — маленький и пухленький, словно колобок, человечек.

— Уважаемый господин, — как можно ласковее и дружелюбнее проговорил торговец, цепко ухватившись за мой рукав — Не желаете ли приобрести очаровательную и умелую наложницу для ночных утех. У меня есть темнокожие южанки и с кожей цвета мрамора и глазами лазурного неба северянки. Есть степные прелестницы, с норовом необъезженной кобылицы и послушные красавицы гор.

Пришлось остановиться и попробовать отцепить от себя настойчивого продавца. Вот же прицепился, гад, мало ему остальных прохожих, что до меня единственного привязался? Между тем, «колобок» сумел ненавязчиво

подвести к своему торговому месту, представляющего низкий шатер со входом, завешенным материей. На секунду оставив мой рукав в покое, он откинул в сторону полог и предоставил моему взору его содержание. А там было на что посмотреть. Около пяти девушек различных расовых принадлежностей полулежали на небольших подушках. Их наряд был не очень богат в количественном плане, девушки были одеты совсем немного, точнее — сильно раздеты, лишь в интимных местах тела прикрывались небольшими кусочками ткани, которые создавали впечатление, что вот-вот спадут и откроют все женские тайны.

Заметив мой интерес (и слепому ясно, что подобные прелестные красавицы не смогут не заинтересовать любого мужчину), торговец начал еще больше нахваливать свой товар. Пришлось прервать его восхваление невольниц и поинтересоваться ценой.

— О, для такого важного господина это будет совсем сущие гроши — тридцать золотых.

— Сколько!? — я был поражен столь невиданной ценой. Да в любом доме утех, можно за десять Серебряков, снять самую красивую наложницу. Ну, там конечно нужно учитывать степень потасканности. Но все равно — тридцать золотых это немыслимая цена.

— Милостивый господин, эти девушки все невинны. Еще не один мужчина к ним не приближался, поэтому и цена столь велика. Хоть у меня и самые дорогие невольницы, но у меня их покупают известные и уважаемые люди и никогда не имели претензий. — затараторил торговец. Демоны, да что я с ним торгуюсь (торгуюсь?), мне же нет никакого дела до этих рабынь, да и держать негде, не возить же с собою по всей империи. Это на тот случай, если не получиться усидеть в Саруне, что-то подсказывает, что моя судьба не в тихом и безмятежном проживании в этом мире. Сплюнув на землю, я быстро зашагал прочь от «колобка». На секунду мне захотелось ударить по нему чарами или полоснуть клинком по жирной шее. Это чувство было так сильно, что я не на шутку испугался — вдруг не смогу сдержаться. К счастью, все обошлось.

Видимо, в моих глазах промелькнуло это желание, и опытный торговец решил не рисковать дальше. Он отступил на пару шагов и переключил свое внимание на пару других потенциальных покупателей, заинтересовавшихся роскошными девушками. На секунду у меня возникло желание купить их всех и отпустить на свободу, но потом передумал. Все таки они уже привыкли к такой жизни и свобода может больше напугать, чем обрадовать. Дать с собою сколько-нибудь денег не смогу, да и сопроводить в безопасное место тоже нет возможности. Так что, пусть развлекают новых хозяев — я могу оказать только медвежью услугу своей жалостью и незнанием реалий жизни. Хотя от одной голубоглазой блондинки, что сидела самой первой, я бы не отказался. Какая у нее фигурка, а грудь. м-мм. Одернув себя от пустого мечтания, я поспешил пройти невольничью часть и выйти на базар через противоположные ворота.

Уже через две минуты я увидел раскрытые створки и невольно ускорил шаг — нервы с трудом выдерживали давление от впитавшегося в почву, стены и, наверное сам воздух, человеческой боли. Как маги выдерживают подобное, ведь не только у себя в домах или орденах сидят, приходиться наведываться и в подобные места, да и на поле битвы тоже не сахар находиться. Гибель сотен и тысяч людей и мучения раненых и умирающих, должны оказывать сходное воздействие, что сейчас испытываю я.

Сразу уйти мне удалось — привлекла большая толпа, о чем-то возбуждено гомонившая. Заинтересовано повернув туда голову, я решил унять вспыхнувшее любопытство. Наверное, побочный эффект проявившейся магии — раньше я не был настолько любопытен. Народ

столпился возле невысокого помоста, который стоял в дальнем углу подальше от всех торговых мест. Причину подобного размещения я понял, когда увидел рядом с настилом, несколько столбов, вкопанных в землю и украшенных цепями. Назначение их не стоило и угадывать — места наказания невольников, тем более, что два из них были заняты.

Двое мужчин, покрытых кровью из многочисленных ран и ссадин, были прикованы цепями и сейчас испытывали муки от солнца, которое в это время особенно сильно припекало. К тому же мучения усиливали и кучи насекомых, тысячами роившихся возле столбов. Я почувствовал слабые потоки магии и, поразмыслив, пришел к решению, что это отпугивающие мошек заклинание от помоста, чтобы не досаждали прочим людям. А может наоборот — заклинание приманивало к столбам насекомых, не давая им летать поблизости.

Протолкавшись сквозь толпу, чем вызвал проклятия и угрозы, впрочем, сразу прекратившиеся, едва повернулся к говорившим. На помосте стояла девушка. Очень странная девушка. Ее кожа имела слабый серый оттенок, губы по цвету были сходны с серебром и немного отдавали перламутром — сочетание было невероятным и завораживающим. Волосы спускались до пояса и были перехвачены посередине узким кожаным шнурком в хвост. Замечу, что они были также пепельного цвета. Глаза… Увидев эти глаза, я понял что пропал. Большие, укутанные длиннющими ресницами и с золотистой радужкой. Несколько минут я простоял ошарашенным и поймал себя на том, что на губах играет глупая улыбка. Девушка меня поразила и ее экзотический вид, не смотря на всю непривычность для моего глаза, только еще больше подчеркивал ее очаровательность и великолепие.

Мое внимание оказалось замеченным странной незнакомкой. В ее глазах на мгновение блеснул интерес и я почувствовал среди атмосферы жестокости и безнадежности слабую искру надежды. Вот только это продлилось какое-то мгновение, сменившись прежним равнодушием к окружающим. Чтобы прояснить обстановку, я пихнул в бок своего соседа, не слишком богато одетого старика лет семидесяти и поинтересовался происходящим.

— Так это, преступницу продают. Как раз сегодня последний третий день торгов. Если никто не купит, то ее тут же и казнят, а жаль — такая красотка попадает, не будь она из шаенов, то власти продали в дом утехи. А так, ее только казнить — насилия не потерпит и прикончит всех клиентов.

Только тут я рассмотрел на девушке кандалы. Ее руки и ноги были скованы единой цепью, напоминающей оковы американских узников из фильмов. Вот только вместо узких, можно даже сказать, изящных ножных и ручных браслетов, на шаенки были массивные и толстые кандалы, весьма грубо заклепанные кузнецом.

У того же словоохотливого старика я узнал, что шаены — племя отличных воинов, где с пеленок учат владению всевозможному оружию. Горы, в которых они проживают весьма труднопроходимые и получили свое название из-за специфического вида шаенов — Серые Горы. Шаены очень агрессивны и горды, но также честны и верны нанимателю. Погибнуть, но выполнить все условия найма и приказы хозяина в порядке вещей. Что ж, понятно, маленький, но очень гордый народ.

К моменту завершения повествования старика на помост рядом с девушкой вскарабкался невзрачный мужичок с деревянным молотком в руках. Вся толпа заволновалась и еще ближе придвинулась к настилу, разом прекратив разговоры.

— Уважаемые господа и милостивые судари. Перед вами кровожадная убийца, которая достойна только самой жестокой казни. Всем известный судья Самр, уважаемых и добрый человек нашего города, по своей доброте решил дать преступнице шанс. В течение трех дней она выставляется со всем своим имуществом на продажу. Если по истечению этого срока на нее не найдется покупатель, то она будет казнена. Напомню, что через несколько минут истекает последний день срока. Так же напомню, что она виновна в убийстве нескольких десятков жителей нашего города и десяти стражников, которыми командовал племянник уважаемого Самра.