Вор под кроватью

Блок Лоуренс

— Я тоже не поверил, когда услыхал. Да и сейчас… Не, старый Аб был хитрой лисой. В школе нам вкручивали ещё про Джорджа Вашингтона, помнишь? Ну, как он срубил вишню в саду отца, а потом признался в этом, типа «не могу врать тебе, па…»? История, конечно, гладкая, да только верится с трудом. Но к делу, Малыш, к делу. Так что это за книга такая особенная?

— Просто подержанная книга.

— Может быть, ценная или редкая?

— Ничего подобного.

— Тогда с чего ты решил так дорого продать её? Ты же сказал, она у тебя давно

стояла.

— Чёрт знает как давно!

— То есть жиртрест явно не за ней приходил.

— Молодец, Рэй, хорошо соображаешь.

— Ладно, скажи мне вот что… — Рэй навалился животом на прилавок и понизил голос. — Что происходило в последнее время в твоей собственной воровской жизни, а? Что могло зацепить внимание таких серьёзных дядей?

Я столько раз сам думал об этом! Но кого я навещал в последнее время? Барбару Крили, конечно, но там меня никто не видел… Я также собирался наведаться к Мейпсам, но пока только собирался.

— Не представляю себе, Рэй, — сказал я честно.

— Выходит, всё началось с убийства Роговиных, — пробурчал он недовольно. — Короче, шакалы уложили Роговиных, взломали сейф, но не нашли в нём то, что искали. Что-то похожее на книгу, верно?

— Чашу Святого Грааля?

— Чего-чего?

— Не важно, — сказал я. — Ты прав, они искали что-то, что можно спутать с книгой.

— Ага, я тоже так думаю.

— Но только не «Тайного агента» Джозефа Конрада. Это было бы слишком невероятным совпадением.

— Точно, — протянул Рэй задумчиво. — Они не знали, на что именнопохожа нужная им вещь, иначе жирный парень вернул бы тебе книгу сразу же.

— Или швырнул бы её мне в голову.

— Или в голову твоему коту. Однако странно, что он ничего не заподозрил, когда ты попросил за неё тринадцать баксов.

Правильно, Рэй, умница, он-то решил, что я прошу тринадцать сотен, да и это показалось ему смехотворно низкой суммой! То-то он так странно улыбался и отвернулся от меня, чтобы я не видел, сколько денег у него с собой. Один Бог знает, сколько я мог бы наварить на одной книжке!

— Может быть, он думал, что я напуган и хочу сбыть книгу с рук как можно быстрее, а тринадцать баксов прошу, ну… чтобы сохранить лицо? — предположил я.

— Ты не сможешь сохранить лицо за тринадцать баксов, Берни. Никто не сможет. Разве усы слегка подправить, но по-крупному — не выйдет, приятель! Короче, вот что думаю я: тут действуют две группы игроков — те, что пришили Роговиных, и другие. Я полагаю, что жиртрест — из этих других, а те, что замочили Роговиных, пристрелили и его.

И обчистили мою квартиру. Я тоже так думал, поскольку почерк второго ограбления в деталях копировал стиль «дела Роговиных», вплоть до обмотанного скотчем привратника. Но я не стал рассказывать об этом Рэю, потому что обещал Эдгару, что не сдам его иммиграционной службе.

— Так вот, — продолжал разглагольствовать Рэй, — их две команды. И на одной скопилось уже четыре

«мокрых» дела. Но взгляните, кто же восседает за стойкой посреди всеобщего побоища? Ну, конечно, наш друг сердечный — Берни, сын миссис Роденбарр!

— Я «восседаю» здесь по чистой случайности, — возмутился я. — Из-за тебя, между прочим! Чего тебе вздумалось тащить меня в тюрягу? Конечно, они прочитали об этом в газетах. Откуда им знать, что всему виной — полицейская некомпетентность?

— Эй, полегче, приятель!

— Они, верно, решили, что наши бравые парни в форме не могут так ошибаться, — продолжал я. — И что теперь прикажешь делать мне? Потребовать круглосуточную защиту, а? Ведь я — ценный свидетель, мне тоже может угрожать опасность!

— Ты серьёзно, Берни? Малыш, я для тебя в два счёта это устрою. Выделю тебе свободную одноместную камеру.

— Очень смешно.

— Нет, серьёзно, ты что, действительно хочешь, чтобы за тобой по пятам ходил легавый? Ты же с голоду помрёшь, приятель! Но я могу поговорить с капитаном…

Я представил себе человека в штатском, сопровождающего меня в Ривердейл. А что тут такого? Он может покараулить машину, по крайней мере, меня не оштрафуют за неправильную парковку.

— Ладно, проехали, — сказал я. — Обойдусь без легавых.

Пока мы с Рэем общались, в магазин входили покупатели, но в большинстве своём они просто бесцельно шатались вдоль полок и выходили, ничего не купив. Время от времени, однако, кто-то подходил ко мне с книгой, и я прерывал словесный понос Рэя, чтобы пробить чек. Временами меня спрашивали о стрельбе на улице, я вздыхал, качал головой и говорил, как всё это было ужасно и в какие страшные времена мы живём.

Когда Рэй свалил (правда, обещав вернуться), я смог наконец-то вздохнуть свободно и вновь предаться чтению романа Джона Сэнфорда. Повествование становилось всё более интересным, хотя сюжет был притянут за уши в ещё большей степени, чем в других книгах этой серии. Как всегда, речь велась от лица сразу нескольких персонажей, главного героя Лукаса Дэвенпорта, бесстрашного полицейского с внешностью мачо, и злодея, которым в этой книге оказался разочарованный в жизни священник-конгрегационалист, к тому же бывший вегетарианец. Злодей мотался по Миннесоте, зверски убивая известных вегетарианцев и фермеров, выращивающих овощи без удобрений, разделывая их тела и поедая печень. Надо отдать автору должное, писал он весьма убедительно, так что вскоре я с головой погрузился в чтение, но тут затренькал звонок на двери и в магазин вошёл ещё один покупатель, высокий мужчина с аккуратно подстриженной бородкой, тощий как жердь, в коричневом твидовом костюме с жилеткой. Я знал его. Это был профессор Колби Риддл, преподававший в «Новой школе». Он специализировался в области какой-то науки, название которой я забыл, что-то сложное, заканчивающееся на «логия».