Вор в роли Богарта
Шрифт:
Вообще я отдаю предпочтение пресловутому золотнику, который мал, да дорог. Ну, естественно, драгоценностям. Предметам искусства — резным фигуркам из яшмы, доколумбовым уродливым статуэткам, стекляшкам Лалика. Коллекции тоже годятся — марки, монеты, один раз, помнится, был даже набор бейсбольных карточек. Время от времени — живопись. А как-то — и боже меня упаси, больше никогда! — женское меховое манто.
Я краду у богатых, причем по той же причине, что и Робин Гуд: у бедных, да благословит их Господь, просто нечего взять. А те ценные маленькие вещицы, что я уношу, как вы, надеюсь, обратили внимание, вовсе не из разряда тех, что помогают человеку поддерживать его бренное существование. Я не
И что же? Да, я понимаю, что занимаюсь грязным, постыдным делом. Сколько раз пытался бросить — и не могу. И в глубине души знаю, что и не хочу. Потому что таков уж я есть и таково мое истинное призвание.
Впрочем, это не единственное мое занятие. Я, кроме того, торгую книгами, являюсь владельцем «Барнегат Букс», маленькой букинистической лавки, что на Одиннадцатой Ист-стрит, между Бродвеем и Юниверсити-плейс. И в паспорте, который хранится у меня в комоде, в самом дальнем углу ящика для носков (что, впрочем, довольно глупо, потому как, поверьте мне, это первое место, куда заглядывает вор), значится мое занятие — книготорговец. В паспорте также указано мое имя, Бернард Граймс Роденбарр, и адрес по Вест-Энд-авеню; имеется там и фотография, мягко говоря, не слишком для меня лестная.
В другом-то паспорте фотография гораздо лучше, ну, в том, что хранится в тайнике, в шкафу. Он выдан на имя Уильяма Ли Томпсона и гласит, что я являюсь бизнесменом и проживаю по адресу: 504, Филлипс-стрит, в Йеллоу-Спрингс, штат Огайо. Выглядит, как настоящий, и практически таковым и является — во всяком случае, зарегистрирован в паспортном столе, как и тот, первый. Я получил его, предъявив свидетельство о рождении, тоже вполне подлинное, только, увы, не мое.
Я еще ни разу не воспользовался этим паспортом на имя Томпсона. Он у меня уже семь лет и будет действителен еще три года. Но даже если я им не пользовался, все равно, думаю, стоит его продлить, когда придет срок. Причем заметьте, меня нисколько не беспокоит тот факт, что до сих пор не представилось случая попользоваться им. Ну, как, к примеру, пилота истребителя, которого тоже ничуть не беспокоит, что у него не было случая воспользоваться парашютом. Пусть себе лежит, на всякий пожарный случай.
Сегодня он мне вряд ли понадобится, а потому пусть лежит где лежит вместе с припрятанной энной суммой наличными, без которой я тоже надеюсь пока обойтись.
Последний раз, когда я пересчитывал эти деньги, там было около пяти тысяч долларов — гораздо меньше, чем хотелось бы. В идеале всегда следует иметь под рукой запас (тоже на всякий пожарный случай) в размере двадцати пяти тысяч, не меньше, и я периодически довожу его до этой суммы, но затем сам и подтибриваю оттуда то на одно, то на другое. Не успеешь оглянуться, как покажется донышко.
Тем более есть все причины заняться наконец делом.
О настоящем работяге можно судить по его инструментам. И о воре — тоже. Я достал связку разнообразных отмычек, щупов и всяких замысловатых полосок металла и припрятал в брючный карман. Был у меня и фонарик, напоминавший по размеру и форме авторучку, и я сунул его во внутренний карман блейзера. Прятать фонарик нет нужды — такие продаются в магазинах по всему городу — и иметь его при себе — вовсе не преступление. А вот носить при себе отмычки — совсем другое дело. Одного факта обладания маленьким набором типа моего достаточно,
Та же история и с перчатками. Я привык работать в резиновых, ну, типа тех, в которых моют посуду, и даже прорезал в них дырочки для вентиляции. Но теперь появились эти новые, совершенно потрясающие перчатки из тонкой пластиковой пленки, легкие, как перышко, и прохладные, точно огурчик-корнишон, и за сущие гроши их можно купить целый рулон. Я оторвал от рулона пару перчаток, а остальные убрал на место.
Затем задвинул панель, закрыл шкаф, взял атташе-кейс, вышел из квартиры и запер дверь на все замки. Причем сам процесс занял меньше времени, чем рассказ о нем: я зашел в дом в десять тридцать, а вышел на улицу, уже переодетый и экипированный должным образом, без пятнадцати одиннадцать.
Не успел я выйти за порог, как мимо проплыло такси. Я, конечно, мог свистнуть, крикнуть и остановить его. Но в такой чудесный вечер и такую прекрасную погоду уж чего-чего, а такси хватает. А потому я не спеша, с достоинством подошел к краю тротуара, поднял руку и остановил следующую машину.
Попробуйте догадаться, кто сидел за рулем…
— Нет бы вам просто сказать, — заметил Макс Фидлер, — мол, вам потом еще ехать в другое место. Я бы обождал. Ну, как нога-то? Вроде как получше?
— Много лучше, — кивнул я.
— Вот повезло-то, что мы с вами опять встретились! Вас, правда, и не узнать, вон как принарядились! Куда собрались, если не секрет? Небось на свидание? Или нет, сдается мне, это деловая встреча.
— Сугубо деловая.
— Выглядите вы что надо! Так что произведете прекрасное впечатление. Поехали через Трансверс-роуд? Прямо через парк, а?
— О’кей.
— Высадил я вас, — продолжал Фидлер, — тут и подумал: да что это с тобой, Макс? У человека артрит, а ты даже не сказал ему, чем надо лечиться. Травами!
— Травами?
— Вы вообще в травах разбираетесь? Надо брать китайские, лучше всего от какого-нибудь доктора-китайца. Села как-то раз ко мне женщина с тростью и говорит: «Вези меня в Чайна-таун» [1] Сама-то она была не китаянка, нет, но рассказала, что едет к доктору-китайцу. Когда начала у него лечиться, вообще ходить не могла!
— Потрясающе, — заметил я.
— Подождите, это еще не все! — Мы въехали в Центральный парк, и он принялся описывать случаи волшебных исцелений. Женщина, страдавшая ужасной мигренью, вылечилась за неделю! Мужчина со страшно высоким давлением привел его в норму! Опоясывающий лишай, псориаз, прыщи, бородавки — все как рукой снимает! Геморрой — вылечили без хирургического вмешательства! Хронические боли в спине — тоже как рукой сняло!..
1
Так в США называют китайский квартал. (Здесь и далее прим. перев.).
— А спину он лечит иглоукалыванием. Все остальное — только травами. Двадцать восемь баксов за визит — а травы бесплатно. Работает без выходных, с десяти утра до семи вечера.
Сам Макс излечился таким образом от катаракты, так он, во всяком случае, уверял. И теперь он видит лучше, чем когда был мальчишкой. Остановившись на красный свет, он снял очки, обернулся и продемонстрировал мне свои голубые глаза. А когда мы доехали до угла Семьдесят шестой и Лексингтон, дал мне визитную карточку, где с одной стороны было написано по-китайски, а с другой — по-английски.