Вор времени

Пратчетт Терри Дэвид Джон

Лю-Цзе давно понял, что у всего есть причина — за исключением, пожалуй, футбола.

— Продукты у тебя первоклассные, — похвалил он, сделав глоток. — Маслом, которое предлагают сегодня, я не стал бы смазывать даже колеса телеги.

— Все зависит от породы, — ответил Ронни. — За этим маслом я отправляюсь на шестьсот лет назад. Оно сбито из молока пасущихся в высоких горах яков.

— Твое здоровье, — поднял чашку Лю-Цзе. — Занятно, — продолжил он. — Ну, то есть… Если бы людям рассказать, что на самом деле всадников

Абокралипсиса было пять, а потом один из них ушел и стал молочником, они, скорее всего, очень удивились бы. Начали бы гадать, почему ты…

Глаза Ронни сверкнули серебром.

— Творческие разногласия, — проворчал он. — Самолюбие, если хочешь. Кое-кто сказал бы… Нет, даже говорить об этом не хочу. И желаю им, конечно, всего самого-самого хорошего в их нелегком труде.

— Конечно, — поддакнул Лю-Цзе с непроницаемым лицом.

— Я с интересом наблюдал, как развиваются их карьеры.

— Не сомневаюсь.

— А ты знаешь, что меня даже из официальной истории вычеркнули? — спросил Ронни.

Он поднял руку, и в ней мгновенно появилась книга. На вид совсем новая.

— Вот что было раньше, — произнес он недовольным тоном. — Книга Ома. Пророчества Тобруна. Не встречался с ним? Высокий такой, тощий, с бородкой, постоянно хихикает без причины?

— Нет, Ронни, это было до меня.

Ронни передал ему книгу.

— Первое издание. Открой главу вторую, стих седьмой, — сказал он.

И Лю-Цзе прочел вслух:

— И Ангел, облаченный в белае, атамкнул Книгу Жылезную, и ивился пятыйвсадник на колеснице изо льда огненнага, и начали законы нарушаться да связи порываться, и взревела толпа: "О Господи, теперь нам полный каюк!"

— Это был я, — с гордостью заявил Ронни.

Взгляд Лю-Цзе скользнул к стиху восьмому: «И увидел я типа кроликов, многаждыцветных, но как бы клетчатых, кругами кружащих, и раздался звук, издаваемый словна огромными липкими тварями».

— Этот стих тоже был вырезан, — сказал Ронни. — Старину Тобруна разные видения посещали, очень открытый был мужик. Отцы омнианства могли выбирать и смешивать отрывки по собственному усмотрению. Конечно, в те дни все обстояло иначе. Смерть, конечно, был Смертью, но остальные — не более чем Местячковый Недород, Драчка да Прыщ.

— А ты? — спросил Лю-Цзе.

— Я больше никого не интересовал, — пожал плечами Ронни. — По крайней мере, мне так сообщили. В те далекие времена мы выступали перед ограниченным количеством зрителей. Так, местное нашествие саранчи, пересыхание колодца у какого-нибудь племени, извержение вулкана… Для пятерых просто не было места. — Он фыркнул. — Да, именно так мне и заявили.

Лю-Цзе поставил чашку на стол.

— Ладно, Ронни, было приятно поболтать с тобой, но время… не идет. Понимаешь, о чем я?

— Ага, слышал об этом. На улицах полно Законников. — Глаза Ронни снова сверкнули.

— Законников?

— Длангов.

Аудиторов. Они снова создали стеклянные часы.

— Ты знаешь об этом?

— Послушай, может, я и не принадлежу к Грозной Четверке, но глаза и уши всегда держу открытыми, — обиделся Ронни.

— Но это же конец света!

— С чего бы? — спокойно возразил Ронни. — Мир-то, вот он.

— Но он никуда не движется!

— А это уже не моя проблема, — пожал плечами Ронни. — Я занимаюсь молоком и молочными продуктами.

Лю-Цзе окинул взглядом вылизанную до блеска маслобойню, оглядел сверкающие бутылки и блестящие молочные фляги. Ну и работенка для неподвластного времени существа. Зато молоко всегда будет свежим.

Он снова посмотрел на бутылки, и вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль.

Всадники имеют человеческий облик, а все люди самолюбивы. Умение вертеть людским самолюбием — это тоже боевое искусство, и Лю-Цзе стал в нем настоящим мастером.

— Готов поспорить, что угадаю, как тебя зовут, — заявил он. — Готов поспорить, что узнаю твое настоящее имя.

— Ха! У тебя нет никаких шансов, монах.

— Не монах, простой метельщик, — спокойно поправил его Лю-Цзе. — Ты называешь их Законниками, Ронни. И некий закон должен быть, верно? Они устанавливают правила, Ронни. И эти правила должны соблюдаться.

— Я занимаюсь молоком и молочными продуктами, — повторил Ронни, но щека у него задергалась. — А еще яйцами по договоренности. Хороший устойчивый бизнес. Подумываю о том, чтобы нанять работников.

— Зачем? — удивился Лю-Цзе. — Им ведь нечего будет делать.

— А еще расширить производство сыра, — добавил Ронни, не глядя на метельщика. — Огромные возможности на рынке сыра. Также подумываю обзавестись клик-адресом, чтобы люди могли присылать заказы по семафору. Такие возможности открываются…

— Правила победили, Ронни. Больше ничего не движется. Ничего неожиданного произойти не может, потому что ничего не происходит.

Ронни сидел и смотрел в пустоту.

— Вижу, ты нашел свою нишу, Ронни, — мягко промолвил Лю-Цзе. — И содержишь свое предприятие в идеальном порядке, в этом нет никаких сомнений. Уверен, остальные парни будут рады узнать, что у тебя все в порядке. Но меня интересует вот что… Почему ты меня спас?

— Что? Ну, это был просто акт милосердия с моей стороны…

— Ты — Пятый Всадник, господин Соак. Акт милосердия?

«Ты слишком много времени провел в облике человека, — подумал Лю-Цзе. — Ты хочешь,чтобы я узнал… Именно хочешь. Тысячи лет подобной жизни. Тебя уже тошнит от себя самого. Ты будешь отчаянно сопротивляться, но сделаешь все, чтобы я вытянул из тебя твое настоящее имя».

Глаза Ронни светились.

— Я всегда проявляю заботу о подобных себе, метельщик.