Вор времени
Шрифт:
— Да-да, хватит оправдываться, — мрачно перебила Сьюзен.
Она вытянула руку и сосредоточилась. В ее руке начал обретать форму жизнеизмеритель Лю-Цзе. Она вдруг вспомнила, какой он на самом деле тяжелый.
— Лю-Цзе всего в нескольких сотнях ярдов. Вон там, — сообщила она, показывая на скованный морозом сугроб.
— А язнаю, когдаон сейчас, — ответил Лобсанг. — Ровно в шестидесяти тысячах лет от нас. Поэтому…
Лю-Цзе,
— Значит, ты никогда не слышал о Правиле Номер Один… — промолвил Лю-Цзе, обращаясь к его хоботу.
Рядом с ним из пустоты появился Лобсанг.
— Метельщик, нам пора уходить!
Появление Лобсанга, судя по всему, нисколько не удивило Лю-Цзе, хотя ему явно не понравилось то, что его отвлекли.
— Не стоит торопиться, чудо-отрок, — возразил он. — У меня все под контролем…
— А где ее светлость? — спросила Сьюзен.
— За сугробом, — ответил Лю-Цзе, показывая большим пальцем направление и одновременно пытаясь пересмотреть пару разнесенных на пять футов глаз. — Когда эта штука появилась, она заорала и подвернула ногу. Видите, видите? Похоже, я заставил его забеспокоиться…
Сьюзен обошла сугроб и подняла Едину на ноги.
— Пошли, мы уходим, — резко приказала она.
— Я видела, как ему отрубили голову! — бессвязно забормотала Едина. — А потом мы вдруг оказались здесь!
— Да, такое иногда случается, — согласилась Сьюзен.
Едина уставилась на нее выпученными глазами.
— Жизнь полна сюрпризов, — пояснила Сьюзен, но замолчала, вдруг поставив себя на место бедняжки.
Она была одной из этих, просто надела на себя… Вернее, она сначала надела на себя тело, ну, скажем, как пальто, а потом… В конце концов, так ведь можно сказать о любомчеловеке, не правда ли?
Сьюзен уже думала о том, во что превращается человеческая душа, оторванная от тела. Может, в некое подобие Аудитора? Но это означало, что Едина, с каждой минутой все крепче соединявшаяся со своей плотью, становится неким подобием человека. Причем эти же слова относятся и к Лобсангу, и к самой Сьюзен. Кто знает, где начинается и где заканчивается человеческая природа?
— Пошли, — повторила она. — Мы должны держаться вместе, верно?
Подобно пронзающим воздух осколкам стекла, обломки истории разлетались во все стороны, сталкиваясь и пересекаясь во тьме.
Впрочем, был один маяк. Долина Ой-Донг
Большой Танда, самый старый и большой Ингибитор, медленно вращался на базальтовом подшипнике, наматывая время с одной стороны и разматывая с другой, обеспечивая, как завещал Когд, нескончаемый идеальный день. Рамбут Рукопут сидел в зале в одиночестве, смотрел при свете масляной лампы на вращающийся цилиндр и изредка бросал пригоршню смазки в основание.
Звук какого-то глухого удара заставил его, прищурившись, посмотреть в темноту. Воздух был тяжелым от раскаленного камня. Снова раздался стук, потом шорох, и вспыхнула спичка.
— Лю-Цзе? — окликнул Рукопут. — Это ты?
— Надеюсь, Рамбут, но кто знает, в наше-то время? — Лю-Цзе вышел из темноты в круг света и сел. — Что, не дают тебе отдохнуть, да?
Рукопут вскочил на ноги.
— Просто ужас, метельщик! Все собрались в зале Мандалы! Всё еще хуже, чем при Великом Крахе! Куски истории валяются повсюду, и мы потеряли половину маховиков! Мы никогда не сможем собрать все…
— Ладно-ладно, ты выглядишь усталым, — добродушно махнул рукой Лю-Цзе. — Не выспался, да? Знаешь что, я посижу здесь, а ты вздремни, договорились?
— Мы думали, что ты пропал — там, во внешнем мире, а… — пробормотал монах.
— А теперь я вернулся. — Лю-Цзе улыбнулся и похлопал его по плечу. — Та ниша за углом, где ремонтируют маховики поменьше, еще действует? А спрятанные койки на тот случай, если в ночную смену даже двое со всем управятся?
Рукопут с виноватым видом кивнул. Лю-Цзе не должен был знать о койках.
— Тогда ступай, — сказал Лю-Цзе, проводил монаха взглядом и добавил едва слышно: — А когда проснешься, возможно, окажешься самым удачливым идиотом на свете. Ну, чудо-отрок, что дальше?
— Мы все восстановим, — ответил, выходя из темноты, Лобсанг.
— Знаешь, сколько времен ушло на это в прошлый раз?
— Да, — кивнул Лобсанг, окинул взглядом полуразрушенный зал и направился к галерее. — Думаю, сегодня я управлюсь гораздо быстрее.
— Что-то я не слышу уверенности в твоем голосе, — хмыкнула Сьюзен.
— Я… уверен, — повторил Лобсанг, касаясь пальцами катушек на панели.
Лю-Цзе предостерегающе вскинул руку. Разум Лобсанга уже находился на полпути в иной мир, и Сьюзен оставалось только гадать, где этот иной мир и насколько он огромен. Глаза Лобсанга были закрыты.
— Маховики… которые остались целыми, — вдруг промолвил он. — Ты сможешь установить перемычки?
— Я могу показать дамам, как это делается, — вызвался Лю-Цзе.
— А что, нет монахов, которые это умеют? — спросила Едина.