Ворг. Успеть до полуночи
Шрифт:
Я страдальчески закатил глаза – волчовка вся изодрана, на спине огромная дыра. Гоблин покосился зеленым глазом, набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но в последний момент со свистом выдул, схватился за кинжал и метнул в кусты. Из зарослей послышался сдавленный крик, затем на дорогу грохнулось тощее тело.
Я приподнялся на локте и заглянул за край. Нежить.
Гоблин громко высморкался и потянул поводья на себя.
– Проклятые твари. Зря король пошел на союз с этой чужеядкой, – проговорил он
Лошадь устало фыркнула, телега остановилась. Зеленомордый спрыгнул с козел и пошел к дважды трупу. Пока он возился с кинжалом, что-то бубнил, я быстро оглядел телегу. Оружия не видно, но это гоблин, у них даже под подушками ножи и дротики.
В голове еще звенит от яда, но ясность ума уже вернулась.
Когда гоблин забрался на телегу, я спросил, садясь на грязных мешках:
– Долго я так провалялся?
– Ровно столько, чтобы очухаться для починки моей волчовки, – сказал гоблин и швырнул мне изодранный меховой доспех.
И хотелось бы возмутиться, но факт налицо.
Зеленомордый ударил поводьями. Лошадь переступила копытами, но не сдвинулась с места. Лишь после того, как гоблин крикнул что-то на своем гоблинском языке, она двинулась по дороге.
Колеса тихо поскрипывают, телега умиротворяюще качается на кочках. Звериный организм справился с ядом, еще немного – совсем оклемаюсь. В голове мелькнуло: какого лешего вообще еду с ним в этой телеге?
Видимо, мои мысли отразились на физиономии. Гоблин вытащил из-под перекладины звякающий мешочек и кинул мне. Я быстро поймал. От рывка в голове случился болезненный спазм.
Пальцы распознали рубчики золотых монет, улыбка невольно поползла по лицу. Вроде по весу все на месте, что удивительно.
Губы зеленомордого расползлись в улыбке, он вытащил из мешка голову, которая словно дожидалась – сохраняла последнюю кровь, чтоб резко закапать. По голове, точнее, по лицу распознал таверного. Сквозь пелену воспоминаний прорисовалось его лицо с алчной ухмылкой. Кажется, шарил по карманам. А я на виночерпия подумал.
– Меня зовут Курт Зут’Вакар, – почему-то радостно произнес гоблин. – Ты мне должен!
Я секунду пялился на окровавленную голову с подкатанными глазами, затем перевел взгляд на довольную рожу гоблина.
– Ты ж совсем убил его, – проговорил я, раскрыв рот.
Пальцы чуть удлинились, когти вытянулись. Я спрятал руки под мышки, вроде грею. А сам проверил языком клыки – не вылезли ли. Биться с гоблином после яда нежити тяжко. А южные гоблины одни из немногих, кто в бою равен воргу.
Но он отмахнулся, положив окровавленную голову под козлы.
– Не благодари, лучше помоги монетой. Кляча моя совсем издыхает. Коня мне купишь, золотых хватит, я пересчитал.
– Странно, сам не купил, – буркнул я.
– Я не граблю немощных и больных, – проговорил он
Гоблинов с моральными принципами прежде не встречал. Думал, у них как у нас – первым делом от хворых и хилых избавляются. Или последним. Но в живых не оставляют точно.
В желудке неприятно заворочалось, я громко икнул и быстро постучал по груди.
– Дрянное мясо, – пробормотал я. – Ловко замаскировали.
Гоблин сочувствующе покачал головой:
– Говорил я, нельзя людям есть в этой таверне. Так нет, храбрятся, доказать что-то пытаются. Сто раз видел, берут здоровенные порции. Прям как ты, а потом на заднем дворе вместе с поросятами.
Я сплюнул за край телеги и вытерся рукавом.
– Я не человек.
Гоблин опасливо развернулся на козлах и прищурился.
– То-то мне твоя рожа показалась странной, – пробубнил он, схватился за кинжал и напрягся. – Отвечай, кто таков.
Я откинулся на спинку телеги и проговорил:
– Ворг.
– Ворг… – оторопело протянул гоблин. – Многодушец!
Брови гоблина сомкнулись и изобразили бы лук, не будь такими редкими. Скорее сошлись бровные мышцы, а уж волосинки изобразили тени.
Я снова с холодком увидел, как его пальцы ухватились за рукоять крашара, кривого зубастого ятагана. В прошлый раз, когда это видел… Ах да, вот же она – голова таверного. Пялится в небо, даже веки никто не надвинул. Одинокая муха сидит прямо в уголке глаза, потирает лапки.
– Послушай, гоблин… Как тебя там. Курт, – сказал я устало. – О нас ходят много легенд, и я просто не знаю, какие ходят у вас. Давай говори, я весь здесь. И не хватай оружие. Я тебе должен.
Он несколько секунд изучающе рассматривал меня, как муху на столе, затем отложил крашар.
– Говорят, вы жестокие и лживые, – проговорил он с сомнением. – Готовы любому в спину нож всадить, лишь бы получить свое.
Я хмыкнул.
– Ну, у нас много общего, хотя с ложью ты перегнул. В этом гоблинам равных нет.
Гоблин оскалился, но крашар остался на поясе, глаза прищурились, словно пытается разглядеть, где у меня мешок душ припрятан.
– Еще скажи, ворги соблюдают правила, – с сомнением произнес гоблин.
Я развел руками и заверил:
– Можешь не верить, но у нас тоже есть законы. Например, всегда отдавать долги. Так что не дергайся.
Курт недовольно зарычал, будто уже сто раз пожалел, что спас чужака. Он еще секунду сверлил взглядом, потом хлопнул ладонью рядом по деревянному сиденью.
– Садись, ворг, – сказал он, успокаиваясь. – Есть немного мяса и вода. Много не пей.
– Почему?
– Ручья впереди нет.
Я, стараясь держаться ровно, переполз вперед по скрипучим доскам и опустился на деревянную перекладину.