Ворлок из Гардарики
Шрифт:
Ехали без седел, охлюпкой. Спины лошадей попросту застелили толстыми тряпками. Впрочем, рысца у местных лошадок оказалась мягкая – не растрясет. Да еще приходилось поджимать ноги, чтобы не чиркать пятками по жесткой короткой траве. Особенно мучился Олаф, которого батюшка с матушкой ростом не обделили. Он несколько раз порывался соскочить на землю и пойти дальше, ведя коня в поводу, но язвительные шуточки Асмунда, страдавшего лишь немногим меньше, заставляли его сдерживаться.
Кроме двух своих лучших бойцов Хродгейр взял в дорогу Рагнара по прозвищу Щербатый, худого, костлявого мужика зим сорока от роду, про которого говорили, что он, мол, двужильный, может грести дольше всех и не показывать усталости. Четвертым ехал Бёдвар, чья кличка Длиннорукий была, на взгляд Вратко, полностью оправдана, ибо кулаки этого бородача свисали и вправду едва не до колен.
Они
Исландец возглавлял цепочку всадников, поглядывая на одному ему ведомые приметы. Новгородец не уставал удивляться: как можно находить дорогу среди вересковых пустошей? Здесь не было ни рощ, ни одиноких деревьев, ни запоминающихся скал или оврагов. Солнце вначале грело левую щеку, потом начало светить в затылок. Парень от нечего делать рассматривал длинную тень – свою и конскую. Тогда ему казалось, будто едет он на диковинном коньке-горбунке.
Мария Харальдовна вначале поддерживала учтивую, ни о чем, беседу с Хродгейром – расспрашивала его, где бывал скальд, что видел, но ответы слушала вполуха. Да и то, отец ей наверняка столько понарассказывал о походах в Миклогард, о службе тамошнему императору, о побережьях Средиземного моря – чудесных островах, населенных латинянами и греками, где никогда не бывает снега, а урожай на полях собирают дважды в год, где растут всяческие диковинные ягоды, которые на Русь привозят только сушеными, и можно лишь догадываться, какими они бывают, недавно снятые с ветки. После историй Харальда-конунга приключения Хродгейра-скальда должны были показаться скучными и неинтересными. Ну, в Бирку сходили, ну, три года назад путешествовали в Свальбард,[54] где охотились на страшных зверей с двумя зубами, торчащими изо рта вниз, на медведей, обросших не бурой, как обычно, а снежно-белой шерстью, и таких огромных, что, встав на задние лапы, возвышались над самым рослым воином на два аршина. Сам Вратко подобные рассказы слушал бы и слушал… А вот королевна кивала невпопад, задавала вопросы вовсе не те, которые следовало задавать человеку заинтересовавшемуся.
Потом она и вовсе замолчала. Задумалась.
Не желая отвлекать девушку, притих и Черный Скальд.
Над поросшими вереском холмами звенела тишина, нарушаемая конским дыханием да глухим стуком копыт. Даже Олаф с Асмундом устали подтрунивать друг над другом, посерьезнели, надо и не надо проверяли, как ходят мечи в ножнах.
Вратко под размеренный шаг каурого мало не задремал. Начал клевать носом и встрепенулся, услышав пение.
Пела Мария Харальдовна. Голос ее звучал негромко и чуть хрипловато, старательно выводил заунывную мелодию. Вратко, поднаторевший в урманской речи, разбирал почти все слова. Во всяком случае, мог понять, о чем идет речь. Такие песни впору петь над телами павших героев. Хотя раньше, до прихода на Русь византийских монахов, на похоронах считалось достойным петь и веселиться.
Но, видно, невеселые думы одолевали королевну. Вот она и грустила, нагоняя тоску на остальных:
Соткана тканьБольшая, как туча,Чтоб возвеститьВоинам гибель.Окропим ее кровью.Накрепко ткань,Стальную от копий,Кровавым уткомБитвы свирепойТкать мы должны.Сделаем тканьИз кишок человечьих.Вместо грузилНа станке черепа,А перекладины —Копья в крови.Гребень – железный,Стрелы – колки.Будем мечамиТкань подбивать.Хьяртримуль, Хильд,Саннгрид и Свипуль,Мечи обнажив,Начали ткать.Сломятся копья,Треснут щиты,Если псы шлемаВцепятся в них.Мы ткем, мы ткемСтяг боевой.Конунгу вследПора нам скакать.Гендуль– Эту песню сложили здесь, на Оркнеях, – тихонько проговорил Халли Челнок, отстав так, чтобы его конь поравнялся с каурым жеребцом Вратко. – Валькирии мчат на поле битвы при Клонтарве. Ирландцы дали нам тогда хороший урок мужества. Несмотря на гибель своего конунга, они стояли насмерть и сбросили наш хирд в море… Тогда много славных воинов отправилось пировать в Вальхаллу. Там был и мой дед тоже. Никто никогда не говорил мне, будто бы он побежал с поля боя. Даже мертвый он упал лицом вниз, вытянув руку с топором вперед, стараясь достать врага.
– Зачем она вспомнила эту песню? – недоуменно проговорил словен.
– Боюсь, Харальдсдоттир рассказала нам далеко не все, что увидела. Да… Мы-то что? Она боялась расстраивать конунга. Чует мое сердце, ничего хорошего из этого похода не выйдет.
– А если мы найдем ту вещь, о которой она говорила?
– Тогда все может пойти по-другому. Если на то будет воля Отца Битв.
Исландец вздохнул и стукнул пятками конька. Тот тряхнул головой и взбрыкнул. Халли смешно покачнулся, выказывая неумение ездить верхом, но не свалился. Вратко долго смотрел на пегий круп его коня и думал о превратностях судьбы. Вот уж воистину: «О мертвых по свету молва прошумит»… А живым останется скорбеть и корить себя, что слишком мало сделали для своих погибших товарищей…
У новгородца начали уже побаливать ноги с непривычки, когда на дальнем холме показались, словно зубы дракона, серые, изрытые дождем и ветром, стоячие камни.
– Вот оно – кольцо Брогарское! – воскликнул Халли Челнок. И продекламировал, со смаком выговаривая слова:
Кость исконна, каменна,Скал оскал диковинныйВ круг трудами сгрудилоРук ли врага торова?Мудрый думу думает,Дивну видя невидаль,Тут ли турса хижина?Тужится домыслиться.– Нам туда? – Хродгейр спросил то ли Марию, то ли исландского скальда.
– Туда, – кивнул Халли.
– Нет! – покачала головой королевна. – Нам не туда! Дальше. Я чувствую.
– Куда дальше? – удивился исландец.
– Туда! – неопределенно махнула рукой на восход Харальдовна.
– Возвращаться? – удивился Хродгейр.
– Там же нет ничего! – с сомнением проговорил Халли Челнок.
– Есть! – с уверенностью ответила девушка.
Черный Скальд потер бороду, пожал плечами.
– Коли надо, можем и поехать…
– Давайте для затравки хоть в кольцо заглянем, – просительно сказал Халли. Вратко почувствовал, что исландцу нравятся здешние места и он думает, что, быть может, никогда и не вернется на Оркнейские острова – война есть война.
– Я бы тоже поглядел, – поддержал новгородец скальда. – Вреда не будет…
– Уважила бы гостя, Мария Харальдсдоттир, – тут же подхватил Халли. – Виданное ли дело – скальд из самой Гардарики! Ему любопытно на жилье йотуна посмотреть. Поди в ихних лесах такого днем с огнем не сыщешь.