Ворлок из Гардарики
Шрифт:
Или…
Или это не волк? Точнее, не совсем волк?
Если уж представители Благого Двора были так любезны к словену, что спасли его один раз, почему бы не предположить, что они готовы повторить подвиг? Правда, Вратко никогда не слышал, чтобы малый народец принимал личину волка. Да и о колдунах-оборотнях, добрых настолько, что выручали из беды мальчишку-чужестранца, ни одна сказка или легенда не повествовала.
Зверь лежал, не шевелясь. Даже не моргал.
Новгородец постепенно успокоился. Раз не набросился сразу, то, быть может,
Несмотря на бедственное положение: затекшую челюсть, врезавшиеся в тело веревки, огнем горящую рану, которая, растревоженная драками и беготней, вновь начала кровить, парень придремал. Видно, сказалась усталость. Она зачастую бывает сильнее боли, голода, страха… Проснулся, когда голова «клюнула» так, что хрустнуло в затылке.
Волк продолжал буравить его неподвижным взглядом.
«Не спится же тебе, серый! Наверняка за день выдрыхся. Нет у тебя ни забот, ни хлопот, а враги простые и понятные – сражаются честно, исподтишка не нападают, если проигрывают, то уходят, а не затаивают злобу, чтобы потом выждать удобный случай и отомстить».
Вратко перестал бояться волка. Возможно, он уже переступил черту, когда страха не остается. Дальше пугай, не пугай – все едино. Усталость тела и безразличие души. Парень засыпал несколько раз. Просыпался, оглядывал поляну и вновь засыпал. Он утратил ощущение времени и уже не мог бы ответить с уверенностью: полночь сейчас или дело идет к рассвету. В последний раз его разбудило замеченное сквозь полудрему движение.
Волк поднялся, потянулся, словно кошка, зевнул, распахнув полную острых зубов пасть. Зверь прислушался, глядя между серых буковых стволов, развернулся и ушел, махнув хвостом на прощание.
Только когда ночной страж скрылся из виду, Вратко сообразил, что луна не светит больше, а тьма сменилась серой мглой, которая позволяет все видеть, не особо напрягая зрение.
Рассвет.
Что же спугнуло волка? Эйрик возвращается? Не похоже на него. Разве что приказ хевдинга поднял викинга в такую рань и выгнал в путь, мочить росой сапоги.
Звонко треснул сучок под чьей-то ногой.
Близко… Каких-то пять—десять шагов.
Страх вновь вцепился в сердце словена когтистой лапой.
Он замычал. Если бы не кляп, то заорал бы во всю силу легких.
– Эй, Подарок, ты чего? – произнес вдруг знакомый голос.
Хродгейр? Живой? Или это морок, навьи[123] шутки?
Они вышли из-за спины, вернее из-за дерева, и обступили Вратко плотным полукольцом. Хродгейр, Олаф, Гуннар, Рагнар Щербатый, Игни и Свен. Рианна протиснулась между плечистыми викингами с такой радостью на смуглой мордашке, что новгородец
– Эка они тебя…
Одним движением норвежец избавил Вратко от унизительного кляпа.
Со свистом парень втянул прохладный лесной воздух. Попытался выговорить хоть слово, но затекшая челюсть не слушалась – получилось лишь мычание. Как у немого. Страшновато вышло. Даже суровые викинги передернулись…
– Язык-то на месте? – осторожно поинтересовался Игни.
– Щас погляжу, – ответил Олаф. Наклонился и придирчиво осмотрел рот новгородца. – На месте…
– Воды ему дайте, – распорядился Хродгейр. – Всю ночь с кляпом проторчать…
Пока Рагнар отстегивал от поясного ремня флягу и вливал изумительно вкусную воду тонкой струйкой в рот словена, Черный Скальд пояснил:
– Рианна помогла тебя найти. И про Асмунда все рассказала.
– Может, отвяжем? – спросил Свен. Он лишился своей любимой секиры, зато на правый бок привесил меч. Это чтобы левой рукой мог вытащить, догадался Вратко, ведь десница викинга висела на перевязи.
– Пока не будем, – вздохнув, сказал Хродгейр. – Ты выдержишь еще чуток около дерева?
Новгородец кивнул, пролив воду на подбородок.
– Вы… держу… – Похоже, речь понемногу возвращалась к нему.
– Ну и молодец. Ты крепкий парень, другой к нам не прибился бы, – серьезно проговорил Гуннар.
– Я вот к чему, – поспешно добавил предводитель. – Люди Модольва должны к тебе вернуться. Просто из любопытства – проверить, как ты тут мучаешься. А мы их встретим.
– Встретим и приветим, – оскалился Олаф. Его голова была обмотана тряпкой, а кожаную куртку покрывали бурые потеки, очень уж похожие на запекшуюся кровь.
– Уж приветим так приветим, – сурово бросил Рагнар. – Мало не покажется.
– Мария… Харальдовна… у них… – с трудом проговорил Вратко.
– Да знаю я, – хмуро ответил Черный Скальд. – Пока ей ничего не сделают. А к полудню, глядишь, и вызволим.
– Монах Бернар говорил, войско Харальда разбито… – в надежде услышать опровержение, начал новгородец, но по унылым лицам викингов понял – не соврал святоша.
– Разбито. В пух и прах разбито… – глядя в землю, произнес Гуннар. – Те, кто уцелел, по округе разбежались. Одна надежда – гоняться не будут. Мы саксам тоже здорово всыпали.
– Наших много погибло? Сигурд где?
– Убили Сигурда, – зло отвечал Хродгейр. – И Бёдвара, и Стена, и Хорнбьерна… Всех не перечислить. Ты видишь всех, кто из моей дружины уцелел. И хевдинг Торир полег со всей дружиной. Хирдманы Харальда все погибли, а с ними и Тостиг-ярл со своими людьми… Тесно сегодня будет в Вальхалле.
– Ты знаешь, что Бернар и Модольв злоумышляли против Харальда-конунга, желали ему проигрыша… – быстро заговорил Вратко. – Они и саксам желают… беды. Хотят, чтобы нормандский герцог завоевал Англию…