Ворлок из Гардарики

Русанов Владислав Адольфович

Дротткветт напоминает по первому впечатлению трехстопный хорей с безударными («женскими») окончаниями. Действительно, в его строках также шесть слогов, «три из которых занимают метрически ударные, а три – метрически безударные позиции, причем первый слог в строке чаще ударный, а последний всегда безударный».[146]

Однако дротткветт не обладает мерностью хорея, поскольку распределение ударных и безударных слогов в строке все же может в нем варьироваться.

Кроме того, в каждой строке должны присутствовать внутренние рифмы (хендинги), которые, по мнению скальдов, и создавали красоту дротткветта. «Хендинг

может слагаться из согласной с предшествующей ей гласной (полная рифма) и из согласного без предшествующего ему гласного (неполная рифма)».[147] Если сразу не понятно, рекомендую прочесть предыдущее предложение еще раз. Сам я не с первого раза осознал, что рифма может быть из одного согласного звука. Правда, все это достаточно сложно изобразить в русском языке (да и, пожалуй, в любом из славянских языков), сказывается фонетическая разница со скандинавскими. Большинство переводчиков используют все-таки полные в нашем понимании рифмы. В следующем примере я выделяю аллитерирующие слоги жирным шрифтом, а рифмы – курсивом.

Шипшипов, шипитон,Шипомвесь пропитан,Ран– де браги рогаРабьего– де рода.[148]

В каждой строке дротткветта должно быть шесть слогов, из которых три несут метрических ударения. Предпоследний слог в строке всегда должен был нести метрическое ударение, а также его должен нести первый слог четной строки, поскольку на него всегда падала «главная аллитерация».[149]

Зрю: здесь дым вздымаютИзбы рыбогрызов.Скальд в пещере скальнойВ сетях на рассвете.[150]

Самая главная, на мой взгляд, сложность, практически не передаваемая современным языком, – переплетение предложений дротткветта. Они могут втискиваться друг в друга кусочками. Например:

Верно я – а ворог —Лишь видел плоть девичью,– Врать горазд – устамиТронул губы любы.[151]

Есть разные объяснения этому обычаю. Наиболее вероятным мне представляется предположение, что висы исполнялись двумя певцами (на два голоса, дуэтом). Хорошо, что не хором.

Гораздо менее употребительны были другие скальдические размеры – тёглаг, хрюнхент, рунхент и квидухатт.

Тёглаг (или тоглаг) – четырехсложный и двухтактный размер с тем же расположением аллитераций и хендингов, что и в дротткветте:

Злато благВлаге чаек,Где конь РекквиГривой реет…[152]

Хрюнхент – восьмисложный и четырехтактный размер, аналогичный дротткветту. Ударные и безударные слоги обычно располагаются

по схеме хорея.

Слушай, Магнус, песню славну.Слова я не вем иного.Я твою, владыка даков,Доблесть славлю речью доброй.[153]

Как ясно из вышеприведенной висы, этим размером чаще сочиняли хвалебные песни.

Рунхент – единственный размер с конечной рифмой. Не исключает он и внутренних рифм и аллитераций.

Рысь звона серегВышла на берег,А там к ней сом,Да сам с усом.Съела старухаСерое брюхо.Вдоволь в волнахДряни в морях.[154]

Квиндухатт – самый простой размер. В нем нет ни внутренних, ни конечных рифм, а расстановка аллитерирующих слогов весьма свободная.

Идет слух,Что ИнгвараЭсты-де зарезали.В стане вражьемЭстов ратьМуже-деЗамучила.[155]

Скальдическая фразеология

Богатство словаря скальдов не имеет себе равных в древней поэзии. В целом скальдическая лексика заметно выделяется на фоне древнеисландской прозы своей архаичностью: это и неудивительно, если мы примем во внимание, что благодаря жесткой стихотворной форме язык скальдических стихов почти не повергался изменениям в устной передаче. Среди архаизмов в словаре скальдов есть вместе с тем и такие, которые, по всей вероятности, вышли из повседневного употребления задолго до эпохи викингов и сохранялись только в языке поэзии. «Но скальд черпает отовсюду: владея словами глубочайшей древности, он не гнушается и самой обыденной лексикой».[156]

В скальдической поэзии, так же как и в эддической, основные стилистические элементы – хейти и кеннинги.

Хейти – замена одного названия или имени собственного другим названием или именем собственным. Простейший пример из «Старшей Эдды»: имя Одина меняется на Высокий, Вещий, Отец Дружин, Хрофт либо на любое из других его имен, каждое из которых и является хейти Одина.

Неисчислимое (ибо пополняемое каждым скальдом) множество поэтических синонимов («хейти») служило здесь для обозначения всего двух-трех десятков переходящих из висы в вису понятий, таких, как мужчина, женщина, корабль, море, битва, меч и им подобных.

Поэтому в висах наименования «жена, дева, девушка, невеста» и даже «сноха» и «вдовица» совершенно равноправны и все служат просто обозначением женщины. Пример: «Глядят вслед лососю рвов из града вдовы = Женщины смотрят из города вслед кораблю».[157]

Кеннинг – это замена существительного обычной речи двумя существительными, из которых второе определяет первое (не путать с меню в столовой). Например: подруга рун – поэтесса; посмертие ясеня – бумага и т. д. Но чаще кеннинги были более традиционными – конь моря, древо битвы, холм шлема.