Ворон и роза
Шрифт:
— Но почему? Что толкнуло нашего брата на такой поступок? — спросил отец Дроз.
— Он не был вашим братом, он — самозванец, — сказала Лорелея. — Дайте мне дароносицу, отец Клайвз.
Каноник подал ей большой оловянный сосуд. Вправленные туда бриллианты засверкали в лучах заходящего солнца, отбрасывая на деревянный пол разноцветные блики.
Лорелея несколько мгновений держала помятый сосуд в руках, как бы взвешивая его, потом медленно вернула его назад, потерев пальцем
— Камни, украшающие дароносицу, — дрожащим голосом произнесла Лорелея, — все настоящие. Они были посланы на хранение королем Франции Людовиком XVI отцу Джулиану.
Зашуршали рясы и задвигались стулья. Монахи подошли ближе. Она печально смотрела на них.
— Сокровища были оставлены для меня, хотя я ничего не знала о них, пока отец Джулиан перед смертью не признался мне. Как вы уже догадались, я — внебрачная дочь короля Людовика XVI.
Монахи зашумели. Дэниелу хотелось обнять ее и прижать к себе, но Лорелея подняла руку, призывая к тишине, и он понял, что она хочет продолжить свой рассказ.
Лорелея рассказала, ничего не утаив, о своем рождении в Ивердоне. О том, что отец Джулиан и отец Ансельм столько лет хранили ее тайну. Она рассказала о гибели отца Гастона, о предательстве отца Эмиля и его покушении на ее жизнь. О всех событиях, происшедших с нею в Италии и в Париже. И ни разу Лорелея не упомянула, что Дэниел был центральной фигурой во всех заговорах. Он благодарил эту женщину за ее любовь и великодушие, за то, что не помнила зла, причиненного ей.
Закончив свой рассказ, Лорелея указала на дароносицу отцу Дрозу.
— Наследство принадлежит мне, но я воспользуюсь только тем, что мне необходимо для продолжения моего обучения. Остальное принадлежит приюту.
Отец Дроз с брезгливой гримасой держал в руках тяжелый сосуд, оскверненный столькими убийствами.
— Идут посетители! — крикнул Тимон, врываясь в комнату.
Дэниел затаил дыхание, а потом выпалил:
— Кто?
Тимон усмехнулся:
— Минуту терпения, месье. Сейчас все сами увидите.
Снаружи послышался шум Голосов и звук шагов.
«Боже, — подумал Дэниел, — неужели Бонапарт не поверил моему слову?». Он вскочил на ноги и бросился к двери.
Лорелея наблюдала, как в лазарет ворвалась группа мужчин. Впереди всех она увидела знакомую сутулую фигуру.
— Отец Ансельм, — прошептала она.
— Лорелея, мое дорогое дитя! Слава Богу, ты жива, — он стиснул ее в своих объятиях.
— Вы знаете об отце Эмиле? — спросила она.
— Я знаю, что этот самозванец хотел с тобой сделать, — ответил старый каноник, жестом показывая на своих компаньонов. — Мы все знаем, — он посмотрел на дароносицу в руках отца Дроза. — А, ты уже нашла свое наследство? Да простит Бог отца Джулиана за то, что он так долго ждал, чтобы рассказать тебе о нем. Дитя, ты должна была прийти ко мне, прежде чем покинуть Париж. Я смог бы все рассказать и уберег бы тебя…
— Я не знала, кому верить, — сказала Лорелея. — Но в вас я никогда не сомневалась, отец.
— Но теперь все позади, — тихо произнес Дэниел, — и ты в безопасности.
Она кивнула и стала разглядывать мужчин, которые пришли вместе с отцом Ансельмом. Эверард, курьер, одарил ее широкой улыбкой. Заметив ее изумление, вперед выступил Сильвейн.
— Я очень рад видеть тебя, Лорелея, — произнес, он. — Боже, я так сожалею. Сожалею обо всем.
— Тсс, — сказала она, из глаз покатились слезы. — Теперь я знаю, что делают мужчины, вынуждаемые необходимостью.
С порога шагнул еще один человек и стал рядом с Дэниелом. Лорелея вдруг почувствовала, что ей стало нечем дышать. Она удивленно моргнула раз… другой, но странное видение не исчезло.
Мужчина был болезненно худ, смуглая кожа плотно обтягивала скулы. Но у него была такая же гордая осанка, как у… Дэниела; такое же красивое лицо, разве только черты его чуть помягче, чем у Дэниела.
Но те же голубые глаза искрились задором и весельем; по плечам рассыпаны такие же, как у Дэниела, черные волосы.
— Святая Дева Мария, — сказала Лорелея, схватившись за одеяло. — Вы братья?
Дэниел и незнакомец подошли ближе.
— Это — Жан Мьюрон, — представил Дэниел. — Мой сводный брат.
Наконец она все поняла. Его кровный брат находился в опасности. Жозефина не оставила ему выбора, посылая в приют Святого Бернара.
— Я очень рада познакомиться с тобой, — медленно проговорила она.
— Но не больше, чем я рад познакомиться со своей невесткой, — ответил Мьюрон. Даже голоса у них были похожи: низкие, соблазнительные. — Я не слышал ничего кроме похвал твоему таланту врача, — его взгляд оценивающе скользнул по хрупкой фигурке, прикрытой одеялом. Мьюрон насмешливо взглянул на Дэниела. — Но самое высшее твое достижение заключается в укрощении сердец наемников.
— Дэниел, почему ты мне ничего не сказал?
— Я… Мы никогда не признавались в своем родстве.