Ворон

Танари Таша

– Ты не думал, откуда у Мартинити взялось столько силы?

– Ответ очевиден, не так ли? – усмехнулся Лао.

– Да, – кивнул Рантар. – Трудно забыть, печать чьей сущности украшает ауру адептки.

– Это двусторонний канал – Зогард подпитывает ее, чтобы жертва дожила до назначенного часа и была готова принять его. Магия Шэдар подобна ручью на фоне полноводной реки темной твари. Не стоит забывать и о твоей метке.

– Ты издеваешься?

– Вспомни бедного Лепорта. Выброс силы был настолько велик, что щиты не выдержали у вас обоих, но если

тебя волна просто отбросила, признавая родство… – Лао не договорил, все и так было ясно.

Маяк на Дакасте давно превратился в тавро, подтверждая право обладания сильнейшего.

– Если ты хотел просто переплести с ней ноги, то не стоило влюбляться.

– Порой желание нанести тебе увечья почти непреодолимо, – поделился наболевшим Рантар. – Кстати, об увечьях… Ты не будешь возражать, если Керфус Зул ляжет рядом с Лепортом?

– И чем же тебе успел досадить декан факультета трансформации? – с любопытством спросил Лао. Впервые за время беседы он посмотрел на Асти.

– Туша серого дракона, – обреченно произнес Рантар. «Война» за чучело успела ему порядком надоесть.

– Ясно, – усмехнулся степняк. – До того, как ты вновь отправишься на соседнюю с Лепортом койку, я дам тебе совет…

– Считаешь, я проиграю живодеру в поединке? – возмутился боевой маг.

– Он не просто живодер, – спокойно заметил Лао, откинулся на резную колонну за спиной и посмотрел в звездное небо. – Он словом подчиняет материю, этот маг уникален.

– Тогда почему он не на службе? – задал очевидный вопрос Асти. – Управление правопорядка нуждается в подобных талантах, как побирушки в куске хлеба.

– Все материалисты немного безумны, – вздохнул Лао. – У этого, например, есть страсть к собиранию чучел.

– Да ну, – ехидно произнес Рантар, – ничего странного в этом не вижу.

По мнению Асти, Ишидан был в разы безумнее, начиная от любви к старшей ведьме и заканчивая наделенными сознанием куклами, – никто в здравом уме искусственному существу подобное не подарит. С другой стороны, могущественных магов сила всегда корежила, изменяя в угоду их таланта. Так Лепорт, будучи талантливым иллюзионистом, никогда не снимал масок, для него вся жизнь являлась игрой. Именно поэтому Асти не усомнился в том, кто именно был повинен в нетипичной реакции Марти. Даже у целителей его подчиненный устроил целый спектакль.

Возглас «Командир, я умираю!» заставил Рантара направить в страдальца воздушный кулак. Боевой маг ничуть не удивился, когда заклинание ударило в пол в метре от Лепорта – настолько реальной выглядела иллюзия. Асти подыграл актеру, а гнев после сброса силы немного, но поутих. Он понимал потребность Теодора в вечной игре так же, как тот понимал желание командира всегда находиться в движении. Проклятием Рантара стала дорога – ему, как боевику, требовалось действие. Он просто физически не мог сидеть на одном месте. Сила, что жила в нем, начинала буянить, и самые простые чары грозили разнести все вокруг.

После этих размышлений мысли Асти плавно перетекли к Мартинити, в голове мага вспыхнула

фраза: «Ей придется привыкнуть». К чему конкретно – он решил сам у себя не уточнять, и вообще, постарался забыть.

– Так что там с Зулом? – возвращаясь к начатой теме, уточнил Рантар.

– Помимо обычной коллекции редких тварей у него есть… – Шифу замолчал, подбирая слова.

– Погребок, господин, – подсказала Красная, приоткрыв дверь и страшась подойти. В голосе куклы слышался смех.

– Именно, – кивнул Ишидан. – Там Зул хранит статуи своих врагов.

– Бывает, – равнодушно пожал плечами Асти.

Знавал он одного оборотня, который собирал засушенные сердца убитых им. Вот это, по мнению Рантара, действительно странно.

– Да, бывает, – согласился ректор и добавил: – Бывает, что человеческие и нечеловеческие фигуры сделаны из редкого материала.

– Кехиор или Илиссийский мрамор? – со знанием дела уточнил Асти.

– Если бы… – В интонациях степняка промелькнуло недовольство. – Из кожи и плоти, даже глаза и те настоящие.

Повисла тишина, после чего Рантар вынес вердикт:

– Ты прав, он безумен.

Когда страсть к своему искусству перерастала в одержимость, маг становился подвластным собственной силе. Вот и ответ, почему Керфус Зул не на службе империи – от подобных людей больше проблем, чем пользы. Они уже не живут разумом, они воспринимают мир иначе: через призму своего таланта. В Карфе к таким магам относились спокойно, если, конечно, они не выходили на площадь и не начинали массовые жертвоприношения. В Стране Ветров их лишали силы, после чего отправляли в храм служить богам. В Вольных Землях «спокойных» одержимых не существовало, потому как там правила сила и отсутствовали законы. Такие, как Шэдар Шорох, были исключением. Они воплощали в себе и судей, которые выносили приговор, и палачей, незамедлительно приводящих его в исполнение. Асти всегда задавался вопросом: за что? За что можно карать в стране, где нет законов?

– Нельзя переплыть океан и не коснуться его глади, – устало согласился Лао. – Многие в своей жадности пытаются подчинить его и тонут в ненасытной пучине.

– Почему в университете только одно чучело серого дракона? – вернулся к насущному Рантар. – И почему Зул не может поделиться им с факультетом боевой магии?

Ишидан тяжело вздохнул: порой соперничество деканов доходило до ребячества.

– Возьми чучело зеленого, отрабатывать заклинания на нем можно не хуже, чем на сером.

– Неужели во всем университете больше нет наглядного пособия серого дракона?

– Нет, – недовольно ответил ректор. – Артефакторы что-то намудрили, и вонь из туши стала пробиваться наружу. Пришлось все уничтожить, остался только один у Керфуса – с тем он лично для надежности что-то колдовал. Новые экспонаты мы получим нескоро, квоты на драконов не бесконечны.

– Ясно, – хмуро произнес Рантар.

– Поговори с девчонкой. Мне надоело твое бесконечное уныние.

– Я все для себя решил, – покривил душой Асти.