Ворон
Шрифт:
— Посмотрел я по карте, где наши Холмищи находятся — оказывается, такая маленькая крупинка в Среднеземье. Это иные народы — вы эльфы, иль гномы, иль люди многое занимают, а мы все на этой крупинке умещаемся — и не жалуемся: хорошо нам здесь, не тесно, ну а места еще на много-много поколений хватит….
— Мы, эльфы, очень редко решаемся что-то изменить в природе — мы созерцаем уже созданное, мы учимся у нее. А у вас «маленький народец», великий дар. Это такой дар, что посади ваше хоббитское семя среди огромных необжитых просторов, и станет это семя очень
Фалко внимательно слушал эльфа — не столько вникая в слова, сколько любуясь плавностью речи — словно музыку слушал. Когда же Эллиор замолчал, и Фалко вновь уловил его созерцающий, запоминающий холмовые каскады взор, спросил:
— Ведь все эти сады уже обречены?
— Да — все сгорят. Но сады вновь разрастутся…
— Было бы кому за ними ухаживать — докончил его мысль Фалко.
Они подошли к холму Рытниксов, который весь был изрыт десятками проходов, да еще, как говорили: некоторые туннели уходили глубоко под землю, к самым холмовым корням…
На калитке, к которой они подошли, красовались, вырезанные, три дуба — древний герб Рытниксов. Эти Рытниксы утверждали, что были прародителями всех хоббитов, а первая их нора находилась именно под тремя дубами, где-то в глубинах Ясного бора. Им верили, хотя… хоббитам было все равно, кто их прародители, и из под трех, или из под четырех дубов они вышли.
Фалко только потянулся к звоночку, как калитка распахнулась и выбежал, улыбаясь пригожему деньку, хоббит еще более молодой, нежели Фалко — именем Хэм. Увидев своего друга, Хэм, на котором, кстати, был ярко-желтый кафтан, засмеялся, обнял за плечи, да еще закружил, крича:
— Фалко, дружище! Вот так встреча! А я то думал — придется до твоего холма бежать… Ей-хо! — и он, совсем как мальчишка, подставил Фалко подножку, и покатился с ним в траве.
— Познакомься — это мой друг — эльф Эллиор. — выкрикнул, несколько опешивший от столь бурной встречи, Фалко.
Тут Хэм побледнел, вскочил на ноги — не забыв, впрочем, подать руку своему другу.
— Как эльф?!.. Где эльф!? — выкрикивал он, и тут увидел Эллиора, глаза его несколько округлились и он пробормотал. — И впрямь эльф…
Дело в том, что Хэм страсть как любил все диковинное: эльфы, энты, гномы, даже создания мрака — все это интересовало его до страсти, обо всем он хотел узнать, всех увидеть — благодаря этой необычности и сошлись два этих хоббита. Только Хэм отличался нравом озорным, и вообще был очень подвижным, говорливым; шутки сыпались из него, как горох из дырявого мешка, но, когда надо, он был очень обходительным и вежливым. Вот и теперь, буквально пожирая взглядом каждую черточку эльфа, он быстро представился:
— Хэм Рытникс. К вашим услугам, многоуважаемый эльф. Вы приехали как раз к одному из самых веселых праздников. Хотя… видели бы вы, как мы Новый год справляем!.. Вряд ли вы во всех Холмищах найдете спутников лучших, чем мы — от нас вы столько
— Веселье придется отложить… — остановил его Фалко и вкратце поведал о надвигающемся.
— Вот так да! — присвистнул Хэм. — Что же — я понимаю, я все сделаю, как скажет многоуважаемый эльф. Однако, вы как хотите, а я свое слово скажу — не станут вас слушать. — все это время Хэм с восторгом разглядывал эльфа, будто бы ожидал, что из него какие-то чудеса посыплются. — Я даже не знаю, что нужно, чтобы они ушли от Холмищ в лес… а там и орки есть? Да?
Эльф кивнул, отчего Хэм пришел в больший восторг. Для него все это было опасным, но обещающим заполниться надолго приключеньем.
Вот он с надеждой спросил:
— А драконы с ними будут?
— И драконы с ними будут. — кивнул Фалко и вздрогнул — ему показалось, что по небу пролетела огненная змейка.
— Ух ты, вот здорово! — Хэм даже в ладоши хлопнул.
Тут Элиор взглянул на Фалко, и по взгляду его можно было понять: «К кому ты меня привел? Ведь это же еще мальчишка!»
Хэм также увидел, и понял это — смутился, даже покраснел, пробормотал:
— Вы извините, я веду себя иногда, как… ну, в общем, как не взрослый хоббит. У нас совершеннолетие в тридцати три, а мне — двадцать три — этот возраст зовут у нас «безответственным», но я то могу быть очень серьезным, да, да… вы уж извините меня…
— Хорошо, Хэм. — кивнул Эллиор. — Тогда слушай внимательно, и знай, что от того, как ты исполнишь мое поручение будет зависеть жизнь многих.
Кровь отхлынула от лица молодого хоббита, с минуту он стоял в молчании, прямо глядя в мягко златящаяся эльфийские очи, после чего голосом серьезным и сдержанным молвил:
— Да, я готов.
— Можешь ли ты найти горючего материала? — спрашивал эльф.
— Да — у нас в холме есть смоляная бочка — для факелов.
— Одной бочки мало — гораздо больше потребуется.
— Ну, тогда в Сторожевой башне. Там значит так — в подвале, с одной стороны, стоят бочки пивные с другой — смоляные.
— Ты должен достать эти бочки.
— Я бы с радостью — только, вот, кто же мне их даст то? Ведь у нас обычаи предков в почете — а, значит, каждый день трое молодых Рытниксов должны отправляться в Сторожевую башню — ночью их следующая троица заменит, ну а то, что они там только пиво пьют, да песни поют — до того никому нет дела. Вообще-то, они должны за мостом следить, и, если случится какая опасность, в колокол звонить…
— В обычаях предков — мудрость веков. — молвил эльф. — А уж как искажают те обычаи потомки — в том уж вина только потомков… Так, значит, смолы они тебе не дадут?
— Нет — чтобы смолу выкатить, понадобиться разрешение главы роды, старого Брена. А на что, право, эта смола понадобиться?
— Вымазать весь мост — даже и опоры его.
— Да меня запрут в чулан, до тех пор, пока лекарь не явится…
— Нет, лекарь уже не явится. Не будет уже лекаря. — вздохнул Элиор. — Ладно, пойдем к Сторожевой башне, по дороге что-нибудь придумаем.