Вороний остров
Шрифт:
Пока в течение следующего часа здание клуба сотрясалось от грохота басов, Ребекка и Кирсти потеряли в толпе своих подруг, а потом и друг друга.
Дальнейшее для Ребекки оказалось покрыто туманом.
Она проснулась со страшной головной болью, которая сконцентрировалась во лбу и пульсировала в глазницах. Она пошевелилась в кровати, но сначала не ощутила ничего, кроме ломоты в висках, сухости во рту и подступившей тошноты. Но постепенно до ее сознания стали доходить непривычные шумы, которые явно не принадлежали кварталу, где она жила с дочками. Необычным был и цветочный запах от постельного белья, и непривычная
Ребекка открыла глаза.
Она находилась в комнате, которую не узнавала.
– Доброе утро! – раздалось откуда-то слева от нее.
Она с трудом повернула голову – какой-то мужчина, которого она видела первый раз в жизни, стоял рядом с кроватью.
21
Настенные часы показывали 1:30 ночи.
Ребекка проснулась и поняла, что больше заснуть не удастся. Она вновь и вновь возвращалась к навязчивой мысли о том, что Гарет и Ноэлла теперь вместе, что Ребекка мешала их отношениям и что Ноэ, никогда не имевшая детей, желает, чтобы Ребекка никогда не вернулась, просто исчезла с лица земли, и тогда она сможет оставить Киру и Хлою себе. Впрочем, через некоторое время Ребекка проявила здравомыслие и отмела эту идею как абсурдную, но тут ей вспомнилась реальность, которая была гораздо хуже. Вот они с Джонни спасаются бегством, несутся со всех ног, чтобы не расстаться в лесу со своими жизнями. Вот он исчезает среди деревьев, зовет ее, а она в замешательстве не может ответить. Неужели это случилось с ними? «Куда ты после этого делся, Джонни?» – в который раз спросила она себя.
Снаружи послышался крик ночной птицы, хлопанье крыльев нарушило равномерный рокот волн, бившихся о причал. Когда-то в прошлой жизни она любила океан: когда они с братьями и отцом оказывались на ежегодных школьных каникулах на пляже Юнион, мерный шум прибоя ее успокаивал, освобождал от тревог и помогал заснуть.
Теперь это был звук заточенья, островного плена.
В два часа ночи она встала, чтобы попить. В два тридцать ей все еще не спалось, и она подошла к окну. Там смотреть было не на что, кроме полосы мрака.
Еще ни одну ночь, проведенную в магазине, она не могла нормально выспаться. Стоило ей провалиться в сон, как на нее наваливался ее давний кошмар. Она с пугающей ясностью чувствовала, как ноги вязнут в ковре, неизменно возникающем в ее сне. А когда просыпалась, то с удивлением оглядывала помещение магазина, не в силах понять, где находится. В этот момент паника овладевала ею и давила грудь, каждый вздох давался с огромным трудом. А потом она вспоминала: «Я на острове. Я жду спасателей, которые вытащат меня отсюда».
Ребекка встала и пошла к двери, дважды проверила, что она закрыта. С Мейн-стрит внутрь магазина было не заглянуть, и Ребекке это нравилось: она не хотела, чтобы кто-то за ней подсматривал, как бы дико и странно это ни звучало. Ее разум играл с ней в жестокие игры после захода солнца, хотя она прекрасно понимала, что ни одной живой души на Мейн-стрит не было.
Но это не делало ее страхи менее реальными.
Вернувшись под одеяло на матрас, Ребекка лежала, не выключая фонарь, оставлявший мазок света на бетонном полу. Она закрыла глаза, веки ее потяжелели, и она решила сосредоточиться на чем-то приятном. Она тут же представила себе Киру и Хлою, вообразила,
«Ну вот я и дома», – прошептала она в своем начинающемся сновидении, куда она начала ускользать от реальности.
И в этот момент послышался какой-то новый резкий звук.
Она открыла глаза. Ветер дул в пространстве за магазином, и звук снова повторился. Создавалось впечатление, что ветер принес его с моря. То был не крик птицы и не рокот прибоя.
Шум мотора!
Она метнулась к окну, забралась на прилавок, чуть не упав со сна от отчаянного усилия. Секунду помедлила, вспомнив, что совсем недавно приняла за шум судового двигателя совсем другой звук.
И тут она увидела огни и четкий силуэт рыболовного траулера, идущего по морю.
– Черт, это правда! Это происходит на самом деле!
Она быстро натянула брюки и кроссовки и принялась отворять засовы на двери, одновременно натягивая на себя куртку. Когда она добежала до машины, то вновь посмотрела в сторону моря: траулер был тут как тут, он двигался в северном направлении мимо леса к восточному побережью острова.
Ребекка завела верный «джип чероки», который ее не подвел, сделала разворот и понеслась по Мейн-стрит в противоположную от заправки сторону. Она видела силуэт судна далеко впереди в океане, видела, как он покачивается на черной воде. Но очень скоро лес по обе стороны от нее стал гуще и она потеряла траулер из вида.
Ребекка вдавила педаль в пол, молнией пролетела поворот на Нуйяшу, пронеслась мимо заправочной станции и только тут поняла, что уже минут десять как не видит судна. «Вперед, вперед! Не останавливайся! Нужно его догнать», – приказала она себе. Сейчас она миновала крайнюю точку в восточном направлении, обозначенную остовами трех поврежденных ураганом домов, до которой доходила нормальная автомобильная дорога.
Теперь она ехала по пляжу, зажатому с одной стороны морем, а с другой – лесом. Деревья в лесу от многолетнего воздействия ветра наклонились вглубь острова и тянули свои ветви прочь от моря.
Траулера на море нигде не просматривалось.
Но она увидела кое-что другое.
Свет фонарика в лесу.
Ранее
Мужчина сделал шаг к постели.
– Доброе утро! – повторил он.
Ребекка схватила простыню и натянула ее на себя до самой шеи. Мужчина явно только что вышел из душа и был прикрыт только полотенцем, намотанным на бедрах. В руке он держал чашку кофе, от которой спиралью поднимался пар. Он поставил чашку на тумбочку у кровати и сделал шаг назад, давая Ребекке возможность немного прийти в себя.
– Не припоминаю, чтобы нас вчера вечером представили друг другу, – произнес он успокаивающим тоном, стараясь разрядить обстановку немного тяжеловесной шуткой. – Меня зовут Даниэль.
Он протянул руку для рукопожатия.
Она увидела, что кольца у него на руке не было, но не решилась подать в ответ свою. Тогда мужчина вновь неловко отступил назад. Он выглядел немного задетым и обиженным. Ребекка еще раз обвела взглядом спальню.
– Что-то не так? – хмуро спросил незнакомец.
– Я не знаю, – ее голос прервался. – Все не так. Я ничего не помню.