Вороново крыло
Шрифт:
Перес встал с кресла, подошел к книжному шкафу. На полке стояли томики стихотворений. Библиотечные — со штампами. Не то чтобы он их стащил намеренно — просто, закончив последний класс, в школьную библиотеку зайти так и не собрался. Когда он уезжал с Фэр-Айла, их упаковали вместе с остальными книгами. Интересно, какая судьба их ждет? Вернутся ли обратно на Фэр-Айл, будут ли стоять на полках книжного шкафа в его новом доме с огромным окном, из которого открывается вид на остров?
Поискав в указателе, он нашел стихотворение «Огонь и лед» и передал раскрытую книгу Тейлору:
— Вот.
Тейлор, против обыкновения, надолго замолчал. Склонившись над страницами, он силился проникнуть в смысл стихотворения. Наконец распрямился.
— Ну, не знаю, что губительнее. По-моему, все-таки лед.
— Почему?
— Я могу понять, когда насилие порождено огнем. Страсть, никакого самообладания. Я такое не оправдываю. Но могу понять. Теряет человек контроль над собой. Слепая ярость. Однако насилие хладнокровное, расчетливое, запланированное… Ледяное… Оно ведь страшнее, а?
Перес хотел возразить: для жертвы исход все равно один. Но Тейлор глубоко задумался, а может, что-то вспомнил, и Перес понял: не стоит распинаться.
На следующий день Перес поехал в школу. Подходя к дверям, он услышал звонок на урок. Подождав, пока школьники разойдутся по классам и коридоры опустеют, зашел в приемную. И справился о мистере Скотте: свободен ли тот? Ему не пришлось называть себя — секретарша помнила его еще школьником. Она посмотрела на него поверх очков в синей пластиковой оправе, которые всегда носила, и сверилась с расписанием на стене:
— У него сейчас нет урока. Он в учительской.
Особой любезностью она никогда не отличалась.
Перес постучал в дверь учительской и в ответ услышал раздраженный женский голос: «Ну, что там у тебя еще? Заходи». Учительница ожидала школьника и при виде Переса смутилась. Пробормотав что-то насчет разговора с директором, она выскользнула из учительской, оставив Переса и Скотта одних. Скотт, сидевший за столом в дальнем углу, спиной ко входу, и проверявший тетради, отложил красную ручку и привстал:
— А, инспектор! Здравствуйте! Чем могу?..
Он выглядел спокойнее, нежели в прошлый раз, — наверное, успел свыкнуться с мыслью, что Кэтрин больше нет. А может, был уверен — раз Магнус арестован, не придется отвечать на щекотливые вопросы о своих отношениях с погибшей ученицей.
— Да вот… подчищаем хвосты, так сказать.
— Конечно, я понимаю. Чаю хотите?
Перес кивнул, присаживаясь на низенький оранжевый стул. И снова ему стало неловко — он чувствовал себя нерадивым учеником, который затянул со сдачей работы и должен был ждать учителя за дверями.
— Я насчет фильма Кэтрин.
— А, задание прошлого семестра. Я поручил классу написать что-то вроде документального очерка. В своих работах они должны были передать дух современных Шетландов. Кэтрин спросила, можно ли вместо очерка снять фильм. Она обещала вместе с фильмом сдать и сценарий, так что я разрешил.
— Да, задание прошлого семестра. Так, значит, она сдала его еще до рождественских праздников?
Скотт передал Джимми кружку с чаем. Чай оказался жидковат. И пробовать не надо было — безвкусный.
— Не
Перес подумал, что в прошлый раз, когда Скотт нервничал, с ним было приятнее общаться. Теперь же он имел дело с напыщенным типом, слишком уверенным в себе. И это раздражало. Пришлось терпеливо дожидаться, пока Скотт соизволит продолжить.
— Кэтрин попросила разрешения сдать работу позже срока. Обычно она сдавала вовремя, к тому же идея снять фильм с самого начала ее увлекла. Так что такая задержка меня удивила.
— А когда это было? До вашего романтического приключения или после?
Во взгляде преподавателя мелькнуло бешенство — чего Перес и добивался, — однако он быстро совладал с собой. Впрочем, когда Скотт заговорил, по его тону было ясно — этот вопрос он ответом не удостоит.
— Это было до того, как Кэтрин пришла ко мне домой. Я разрешил ей сдать работу позже. Так что нет, она никоим образом не пыталась на меня повлиять.
— И все же? Почему она задержалась с работой?
— Хотела снять эпизод с празднованием Апхеллио. Для тех, кто на островах недавно, шествие викингов — событие символическое. Я понимал, что фильм от этого только выиграет. Но все же попросил Кэтрин сдать вместе со всеми хотя бы краткое содержание фильма. Ребята в классе и без того завидовали ее успехам. Я не хотел, чтобы они решили, будто она у меня в любимчиках.
— Так она сдала?
— Сдала, но не лично. Как я уже говорил, последние дни перед каникулами она не появлялась. Думаю, зашла в учительскую, когда там никого не было. Или передала через другого преподавателя. Я нашел ее работу у себя в ящике.
— Могу я на нее глянуть?
В какой-то момент Пересу показалось, что преподаватель откажет, однако Скотт лишь глубоко вздохнул, недовольный тем, что его отвлекают. И повел Переса к классам, где преподавали английский. Спустившись вниз по лестнице, они зашли в пустую классную комнату в старом крыле здания. Несмотря на бледный солнечный свет, пробивавшийся через запыленное мансардное окно, здесь было холоднее, чем в учительской. Скотт отпер ящик стола и вытащил объемную коробку.
— Я постарался собрать все работы Кэтрин. Думал, ее отцу будет приятно.
Он водрузил коробку на стол, но открыл ее не сразу.
Перес почему-то ожидал увидеть тот же самый небрежный почерк, которым был написан и план фильма, но Кэтрин сдала краткое содержание распечатанным на принтере. Заглавие было тем же, «Огонь и лед», выделенное жирным шрифтом. Все то время, пока Перес читал, он ощущал на себе пристальный взгляд Скотта.
«В основе данного фильма — стереотипное восприятие природы и истории Шетландов, которое развенчивается на примерах современной жизни островов. Повествовательная линия как таковая отсутствует; отдельные эпизоды и непридуманные диалоги позволяют зрителю самому сделать выводы о тех ценностях, которые формируют уникальное островное сообщество. В фильме сняты настоящие шетландцы, коренные и приезжие, сохранена их стилистика речи. Мой голос за кадром звучит только в начале каждого эпизода, задавая тон; никаких этических суждений я не высказываю».