Воронья дорога
Шрифт:
Это продолжалось довольно долго. Эшли как будто и расслаблялась, и напрягалась одновременно. Рот ее раскрывался так, будто она хотела меня проглотить, пальцы зарывались в мои волосы, ногти вонзались в мою кожу. Я в долгу не оставался: тянул ее за волосы, заставлял запрокидывать голову, целовал в шею. Потом – снова в губы; потом полез под юбку, и она стала легонько извиваться, чтобы облегчить мне задачу, и я нащупал кожу, чулки, трусики, запустил пальцы в них, ухватился за теплые, гладкие ягодицы. Она приподнялась на носках, прижалась ко мне животом. Затем отстранилась и, переведя дух, но не переставая
– Не лучше ли нам перейти в твою дурацкую спальню? Кажется, для таких дел она лучше приспособлена.
– Классная идея,– кивнул я.
– Вина захватишь?
– А как же.
И это было нечто! В монументально-кичливой койке покойной миссис Иппот мы с Эшли занимались любовью так, будто много лет ничем другим не занимались, а потом на много лет расстались, а потом снова повстречались и в разлуке ухитрились ничего не забыть.
Пару раз, пока мы отдувались, потели, и лизались, и подумывали, не начать ли все сначала, я слышал ее смех.
– Комната? – спросил я в первый раз.
– Нет,– покачала она шикарной головкой, вся румяная и растрепанная.– Просто – мы с тобой. Я уж думала, этого никогда не случится.
А позже, когда она закричала, я услышал, как с прикроватного столика ей вторит ваза тонкого чистого хрусталя.
Потом, когда мы, изнуренные и выжатые, погасили свет, и договорились просто поваляться в обнимку, и тут же совокупились еще раз, и я лежал на ней, и был в ней, и она тяжело дышала, и я тяжело дышал, и наши сердца потихоньку успокаивались, я сделал то, что уже нередко делал в таких ситуациях: напряг все мышечные волокна, какие только имеются в мужских гениталиях и в органах поддержки, и ненадолго наполнил кровью притомившийся пенис, и это позволило сделать еще один хороший толчок в тело Эшли. Она откликнулась полувздохом-полусмехом и тоже напрягла мускулы внизу живота, сжала, как ладонью, влагалищем мой член. И тут же отпустила.
Последовала пауза. Я уж собрался потихонечку сползти с Эшли, но тут она сжала снова. Сжала, подержала чуть подольше, чем в прошлый раз. Потом – коротко. Потом снова – чуть подольше. Снова – пауза, и я принялся было отвечать, но она вдавила пальцы мне в копчик, и я замер.
Она сжала четыре раза кряду и во второй удерживала подольше, чем в три предыдущих. И опять пауза. И я наконец дошурупил – это же телеграфная азбука мистера Сэмюэла Морзе! И снова пожатие – длинное.
Я… Л… Т…
Приподняв голову, я сосредоточился на ощущениях – разгадывал морзянку. Потом снова опустил щеку на плечо Эшли. Тихонечко рассмеялся, и через секунду она подхватила. И я отправил назад ее сигнал, прибавив одну букву: «ЯЛТТ».
Когда я проснулся, она одевалась, стоя возле кровати. Прелестная улыбка на умытом сияющем лице, обрамленном расчесанными волосами. Я, преодолевая слабость, приподнялся на локте.
– Эш.
Она положила ладонь мне на затылок, нагнулась, поцеловала в губы.
– Мне пора.
– Что? Как? В Канаду?..
– Прентис, я должна. Обещала.
Я почувствовал, как отпала челюсть. Упал на
– Но как же! – раскинул я руки.– Ночью же… Эшли улыбнулась еще шире и нависла надо мной, утопив колено в смятой простыне.
– Было чудесно,– поцеловала она меня.– Но мне нужно лететь.
– Этого не может быть! – хлопнул я себя ладонью по лбу.– Мне это снится! Нет! Оставайся! – Я потянулся к ней, прижал ладони к ее щекам.– Эшли! Останься, умоляю!
– Прентис, нельзя. Я им сказала, что прилечу. Пообещала.
– Я серьезно! – упорствовал я.– Без тебя я не… Она закрыла мне рот мягкой ладонью, а когда поняла, что я буду молчать, приникла в долгом нежном поцелуе.
– Я ухожу, Прентис. Но это не навсегда.
– А на сколько? – канючил я.
Она пожала плечами, погладила обеими руками мои плечи.
– Получи диплом, ладно? И если тогда я еще буду нужна…
– Обещаешь? – попытался я произнести в крайне саркастической манере, а вышло – в крайне плаксивой.
– Обещаю,—улыбнулась она.
– О господи! – глянул я на лежавшие подле хрустальной вазы часы.—Я в это не верю! —Может, если удастся ее задержать…
– Такси ждет,– сказала она.– Все будет хорошо.
Она отвела упавшие мне на глаза волосы. Пальцы были нежны, как шелк.
– Но мы же договаривались, что я отвезу…
– Отдыхай,– сказала она.—Да и вина много выпил ночью. Честно, такси на улице.– Эшли сунула руку под одеяло, на миг приютила пенис в ладошке-лодочке, поцеловала меня и ускользнула от моих пылких объятий.
– Эшли! – вскричал я в отчаянии.
– Что? – остановилась она в дверях.
– Мне вчерашний сигнал… не приснился? Она рассмеялась:
– Не-а. Каждая буква, каждое слово – правда. Люблю всем сердцем.– Взметнулась бровь: – Ну, и другими органами.– Она покачала головой, подняла и вторую бровь.
– То же самое.– Я сглотнул.
Она потупилась, затем, по-прежнему улыбаясь, снова посмотрела на меня.
– Вот и отлично. В следующий раз начнем с этого места.
– Я буду каждый день тебе писать! – пообещал я.
– Не говори ерунды,—отмахнулась Эш.– Ты, главное, экзамены сдай.
– Так это только в середине июня,– сказал я, главным образом для того, чтобы удержать Эшли в зоне видимости и слышимости еще на несколько секунд.
Она вынула из карманов куртки перчатки, надела и послала мне воздушный поцелуй.
– Пока, Прентис.
– Пока,– простонал я.
Она затворила дверь. Я упал на спину. Лежал как в параличе, глядел на мерцающую красную люстру.
Когда хлопнула входная дверь, я соскочил с кровати, в чем мать родила слетел по лестнице в гостиную и замахал Эшли из окна, начинавшегося на уровне человеческого колена и заканчивавшегося на уровне жирафьей головы. Она меня заметила и рассмеялась. Опустила стекло дверцы. Показала на мои чресла и состроила гримаску – дескать, ну что ты себе позволяешь. Такси тронулось. Водила тоже меня засек, восхищенно замотал головой. Машина уже огибала террасу с каменным бортиком. Я распахнул окно, вылез из него почти целиком и замахал, а Эш, опустив до конца стекло и высунув голову, посылала воздушные поцелуи сквозь разлетевшиеся на ветру волосы, пока тачка не скрылась за углом.