Ворота

Белослудцев Константин Владимирович

– Хм… Дима, ты мне про лес хотел что-то рассказать.

– Ах, да! – Дима опомнился, – Люблю лес. Смотри, разве ты не видишь всего его великолепия и величия? Лес для меня – это место уединения, спокойствия, равновесия. Здесь все гармонично и устроено так, как Дарвин говорил. Выживает лишь сильнейший, и в этом и есть вся его прелесть.

– То есть, ты считаешь, что слабые виды должны вымирать под натиском сильных? – Алиса решила поспорить с ним, – По-моему, это не справедливо, а жестоко.

– Почему же? –

Дима удивился, – Сама подумай, что было бы, если бы слабые виды не вымирали? Тогда их столько бы расплодилось, что нам места не нашлось бы. Нет?

– Наверно, да, – подумав, ответила Алиса, – Человечество. Человечество, ведь, доминирует над всей природой, и это хорошо.

Дима, размышляя над ее словами, не заметил, как его нога застряла между корнями одиноко стоящей посреди елей сосны. Он сделал шаг вперед и, не в силах бороться с силой гравитации, лицом ударился о землю. Алиса пронзительно вскрикнула и попыталась помочь ему встать, но Дима отмахнулся от нее, и девушка послушно отошла в сторону.

– Не ушибся? – когда Дима встал на ноги, спросила она.

– Нет, вроде… больно только. Крови нет?

– Посмотри на меня.

Дима послушно повернул голову в сторону девушки и вдруг понял, что с самого выхода из дома на нее нормально еще не смотрел. Она всегда была рядом, но его взгляд на нее падал не часто.

– Ты… ты без лифчика? – чувствуя, как к лицу подступает кровь, спросил Дима.

Глаза девушки расширились от ужаса, а в голову ударила неожиданная боль. Она бегло осмотрела свое вспотевшее тело и заметила, что тонкое белое платье плотно облепило кожу, и почти все прелести ее тела округлились и стали выпирать вперед.

– Жарко, – на одном дыхании простонала девушка, – Я думала, без него жарко не будет…

Не произнося ни слова, Дима стоял рядом и, не в силах контролировать самого себя, пожирал ее глазами. Где-то недалеко текла речка, шум которой доносился до тропинки; деревья колыхались в своем бесконечном шуме, и целые полчища летающих и ползающих по земле насекомых, желающих забраться в уши, глаза или нос, не давали шанса расслабиться; если руки, постоянно держащиеся у головы, опускались, то комары и мелкие мушки сразу это замечали.

Вглубь непроходимой чащи уходила еще одна тропинка, но настолько незаметная, что, не упав, Дима ее и не заметил бы. Из той стороны, в которую она уходила, доносилось едва слышимое журчание небольшого ручейка, какие в лесах обычно текут на дне глубоких оврагов.

– Ладно, ничего, – кое-как оторвав от Алисы взгляд, сказал Дима, – Пить не хочешь? Вроде, у старика около дома был колодец, но мы прошли только чуть больше половины всего пути.

– Хочу, но что поделать… – пытаясь всячески прикрываться, девушка пожала плечами.

– Смотри,

тропинка разделяется и одна ее часть уходит вон туда, – юноша указал рукой в сторону речки, – Прислушайся.

Алиса напрягла слух и, с минуту прислушиваясь к шуму леса, все отчетливее и отчетливее улавливала среди пения птиц и шуршания листьев журчание воды.

– Да, – наконец, сказала она, – Вода шумит.

– А, может, листья на ветру, – Дима в один миг пошатнул все ее надежды на возможность освежиться, – Иногда бывает, что я путаю эти звуки.

– Но проверить стоит?

– Конечно. Пойдем.

Он свернул с тропинки и первым скрылся за деревьями, а Алиса поспешила сразу за ним. Спустя пару минут они дошли до заросшего папоротником оврага, на дне которого текла необычайно широкая речка, которую Дима, ни проезжая рядом с деревней, ни идя по тропинке в лесу, еще не видел. Довольно широкая и глубокая, она весело играла солнечными бликами, которые просачивались сквозь листву деревьев, и текла вдаль, в сторону дороги.

– Что-то грязно как-то, – посмотрев на воду, Алиса сморщилась, – Вода мутная. Недавно взбаламутили.

– И следов много, – Дима задумался, – Кабаньи, медвежьи, собачьи… нет, они похожи на следы волков. Странно, о волках слышал, но кабанов с медведями здесь никогда не водилось.

– И? – испуганно спросила девушка.

– Думаю, нам нужно, все же, сходить до дома Николая Федоровича. Такие люди, как он, обычно дневники ведут или записи какие-нибудь делают. Интересно будет их прочитать, если он их с собой не забрал.

– Наверно…

– Тогда, пошли. Нечего тут задерживаться и на грязную воду смотреть.

***

Постепенно разваливающееся жилище Николая Федоровича выглядело так, будто за ним никто не ухаживал уже несколько лет. Стекла на окнах потрескались, крыша провалилась, а цветочный сад неожиданно поник и почернел, будто скорбя над страшной трагедией. Дима точно помнил, что дом, косящийся в сторону, выглядел не таким разрушенным, когда он был здесь в прошлый раз. Тогда в нем хоть немного, но была видна твердая хозяйственная рука. Сейчас же ни капли жизни в доме не осталось.

– И твой старик жил тут? – удивленно спросила Алиса.

– Ага, – Дима кивнул, – Зайдем внутрь?

– Я не уверена, что это правильно…

– Не волнуйся. Николай Федорович же уехал навсегда, как нам сказали. Дом теперь никому не принадлежит. Так что, бояться нечего.

Алиса разочарованно опустила голову, но с Димой согласилась и затем зашла в цветочный сад прямо за ним.

– Не такие уж эти цветы и красивые, – сказала она.

– Да, это странно, – прошептал Дима, – Как тихо… даже птицы не поют. Будто мы на кладбище.