Вороток и балерина
Шрифт:
И если о себе самом мы ещё и имеем какое-то представление и знаем чего от себя ожидать, хотя у людей, часто, весьма искаженное представление даже о самом себе, то в чужую голову человек уж тем более заглянуть не может. По этому, видя другого человека с оружием в руках он не думает о нём, как о своём, потенциальном, защитнике, нет, он видит в нём угрозу.
Понятно, что эволюционно это оправданно. Доверчивые оптимисты давно вымерли не оставив потомства. Но и тотальное неверие никому — крайность ничуть не лучшая, поскольку для того, чтобы действовать
Организованные, сплочённые группы, пусть даже и слабых — зачастую имеют преимущество над сильными одиночками. Поэтому люди вот так и балансируют между недоверием и верой, тщательно вглядываясь друг в друга и ведя учёт хороших и дурных дел… Во многих народах репутация человека была важнее его жизни, поскольку увязывалась с репутацией семьи, рода или сословия.
— Как всё сложно… — произнес ошарашенный Василий.
— Ничего, разберешься со временем! — ободрила она его. — Уж чего-чего, а времени у тебя навалом.
— Вот только сейчас лучше поспешить, а то мало ли что… — ответил он. — А, кстати, куда мы идём?
— А я думала ты знаешь! — подколола она его. — Это же ты меня ведёшь, а не я тебя.
— Издеваешься? — спросил он чуть обиженно. — Понятно, что нам надо попасть на Небо, вот только как? Очевидно, что не через смерть, поскольку, во-первых, умершие тут, в норме, попадают в Лимб, а во-вторых, Небо — это, изначально, территория админов и едва ли им для того, чтобы войти в мир и вернутся из него требовалось умирать или идти на какие-либо другие, подобные этому шаги.
— Логично, — согласилась она. — Продолжай.
— Возможен, конечно, вариант, что Высшие могут появляться где угодно и потом оттуда же возвращаться на Небо, скорее, есть какие-то фиксированные точки, врата, телепорты или что-то в этом роде, через которые они шастают туда-обратно. — предположил он. — В конце концов, Небо, это же не просто отдельный мир, это столица, место обитания высшей власти этого мира, а значит тут должно быть какое-то взаимодействие в обе стороны. Туда с просьбами, обратно с приказами. Если так подумать, то двери ведущие на Небо должны быть в местах сосредоточения власти, в каких-нибудь районных центрах, а там, в дворцах или, что вероятнее, в храмах. Ведь за нами тогда, к слову, гонялась именно храмовая гвардия.
— Я тоже пришла к такому же выводу. — подтвердила она его умозаключения. — Небо, и обитающие там Высшие — это верхушка местной администрации, что плотно связана с прочими органами управления государством. Ручаюсь, у них и в Лимбе, наверняка, есть представительство. В общем, всё это единая система, так что в любом, более-менее крупном городе должен быть, пусть и не общедоступный, но всё же проход туда.
— Давай-ка глянем карту… — произнес он и углубился в изучение своей ладони. — Вот, мне кажется, ближайший достаточно крупный город, что может нам подходить, Лагаш.
— Ага… судя по тому, что к нему сходятся дороги от других, более мелких городков, это какой-то административный
— До него, насколько я могу судить, пять сотен километров, с небольшим, так что за пару недель, где-то, доберемся.
* * *
Стук топоров он услышал издалека. Сверившись с картой Василий убедился, что и в этот раз ноги привели его к тому же самому посёлку что и в прошлый раз. Ну или к трудовому лагерю, что будет точнее, учитывая его довольно скромные размеры.
Интересно, что местные, видимо, по-привычке продолжали называть это поселение аркомом, хотя, казалось бы, что общего между огромным небоскрёбом и несколькими землянками огороженными частоколом? А сходство было, и не малое.
Насколько он помнил рассказ Арво, каждый небоскрёб-арком был большей частью самодостаточным поселением, домом-государством. Жители сами обеспечивали себя водой, воздухом, едой и прочим необходимым для жизни. Помимо этого они производили некоторые виды продукции на экспорт, которыми обменивались с другими аркомами. Такая вот экономическая модель.
Подобным образом и этот посёлок сам обеспечивал себя пищей и одеждой, имел даже свою маленькую армию из пары (во всех смыслах) "орков", что по факту не имели никакого отношения к оркам из Свободных Королевств, а были лишь обычными гоблинами на пике развития, за счет изымаегого у работяг игрового опыта, что они нарабатывали за день.
Срубленные и освобождённые от ветвей древесные стволы транспортировались дальше, и далее, вероятно, на счёт аркома падала какая-то сумма, которой шаман мог распоряжаться на благо коммуны.
Вот только, почему-то, насколько Василий мог судить, благо общества тут, в первую очередь, заключалось в улучшении жилищных условий главы поселения и его "мускулов", а у обычных гоблинов был лишь тот минимум, что позволял им и дальше работать — топор, их главное имущество, маленький ножик, чтобы не дай бог кого не порезал и огниво для розжига очага…
И ладно бы, всё это было какой-то временной мерой в чрезвычайных условиях… Нет. Всё это длилось уже столетиями, если не тысячелетиями, если подумать. Он вздохнул. Тяжела доля нижнего уровня зиккурата, ведь на него давит всё остальное, стоит на его плечах.
Но ничего, ничего… Не в его силах переделать человеческую природу, по крайней мере пока, но он может сломить существующую уродливую систему и привести к более естественному состоянию. Пусть и ценой больших потрясений.
Не станет гоблинов, не станет орков, не будет шаманов с их колдунством и мгновенной связью через Лимб. Люди лишатся власти над воплощением и даже правители будут общим порядком умирать и рождаться снова, начиная жизнь с чистого листа.
Физические возможности всех жителей этого мира более-менее сравняются, не станет сверхсильной храмовой стражи и могучих "орков", и даже простой лесоруб со своим топором будет иметь реальный шанс доказать угнетающему его, что тот не прав.