Воровка чар (Дилогия)

Сокол Анна

И все же Дамир поколебался. Мне даже показалось, что сейчас он отстранится и снова обратит внимание на вирийца. Это было лишь мимолетное прикосновение…

Но учитель Риона уже ощутил вкус чужой силы, ощутил вскользь, благодаря случаю, и не смог остановиться, как не может поставить на стол кружку с самогоном пропащий пьяница в трактире.

Голод вытеснил все: мысли, доводы, разум. Он заменил их собой, заменил алчностью. Дамир не смог отказаться от силы, что была заключена в чужое тело. Его лицо снова заострилось, утратив всякое сходство

с человеческим.

Эол, а ведь я считала его красивым? Этого зверя?Пастырь попытался обернуться.

— Ты! — на этот раз демон взревел. — Невозможно. Ты отмечен. Уже отмечен. И ничто этого не отменит.

Михей бросился к упавшему на землю арбалету.

Кожа пастыря продолжала трескаться, обнажая грязь, что была внутри мертвого тела, которое еще ходило и говорило. Юноша, в которого вселился демон, исчез, рассыпался, как яичная скорлупа. Его сердце остановилось. У фонтана остался стоять демон. Он шипел, как котелок на огне.

Все повторялось. Оболочка разрушилась, но сам демон был еще жив. А Дамир продолжал пить силу.

Пастырь взмахнул рукой-лапой. Последний удар, что вполне мог снести голову магу, и еще двум-трем мужчинам, если бы они стояли рядом. Но время было упущено, учитель Риона просто выпил его. Осушил за миг до того, как был нанесен удар, и лапа рассыпалась. Демон превратился в темные хлопья сажи, которые исчезли, не долетев до земли.

Пастырь исчез. Рассыпался на наших глазах. Демон… Новый пророк… или кем там он себя называл и куда собирался вести мир.

Спасибо, дойдем сами.

— Так зеркальные и побеждали дасу, — услышала я шепот седовласого мага. — Зеркальный вытягивает силу у кого угодно, вытягивает и становится сильнее. Непобедимый маг.

— И вечно голодный. Вечно жаждущий больше, — тихо прошептала я.

Фонтан запел в полную силу так же чисто, как и до вызова.

— Что ты натворил? — вдруг выкрикнул чаровник, что сидел на траве, из тех, что помогал Дамиру, а потом резво опустошал желудок. — Ты убил его! Убил! У нас никого не осталось! Мы предали всех. Что ты натворил, Дамир? Ты же обещал нам… Он обещал… Мы должны были стать пророками нового мира! А теперь? Мы будем изгоями! Или мертвецами. Что ты натворил, Да…

Маг не договорил. Голод все еще терзал учителя Риона, превращая мага в зверя. Вряд ли он вообще слышал и понимал, что ему кричали. Вряд ли хотел понимать. Он хотел силы.Зеркальные срываются. Всегда. И не могут остановиться.

Чаровник всхлипнул и попытался отползти от Дамира, без всякого достоинства, торопливо и некрасиво. Но бывший действительный догнал его. Догнал, как догоняет нищий упавшее и покатившееся по земле яблоко.Это уже был не голод, это была алчность, которая ослепляет и заставляет подбирать крошки даже после роскошного обеда.

Это мое будущее?

Я поняла, что сжимаю кулаки и рычу. Рычу от омерзения и несправедливости. От безысходности. Ленты, что сковывали Вита, сковывали и меня. Я ощущала их так же, как и холод черной грязи, в которой

он лежал. Но сейчас, мне стало это безразлично. Ужас того, что я видела, вытеснил все остальное. Стало все равно, что чувствует чернокнижник, стало плевать на заклинание, на неподвижность. И как только я это осознала… Путы исчезли. Не те настоящие, что спеленали вирийца, а их невидимый двойник, что появился благодаря нашей связи. Мы были связаны.. Но я — не Вит.

Я отряхнулась, словно зверь.

Учитель Риона едва не полз за магом, чтобы коснуться. Теперь, я знала, что изображено на третьей фреске. Там изображена смерть. То, что я видела, не имело право на существование.

Дамир догнал мага и коснулся. На краткий миг на лице зеркального появилось удовлетворение, тут же сменившееся алчностью. Для него ничего не имело значения, ни друзья, ни враги, ни убеждения. Ничего. Только чужая сила. Он походил на умирающего от жажды.

Смотреть на это было неприятно. И стыдно, будто увидела нечто запретное. Чужие слабости всегда стыдны. А свои еще стыднее. Я не хотела видеть, как Дамир пьет силу. Не хотела чувствовать зависть. Я была голодна и больше всего на свете хотела присоединиться к бывшему действительному.

Руки дернула боль, я посмотрела на Вита. Он смертельно устал. Устал так, что лечь и закрыть глаза, казалось почти благом.

Маги разошлись в стороны, держа в руках артефакты. У них есть один удар. Последний удар. Они нанесут его, но они все равно проиграют. С этой поляны уйдет только один. Тот, кто все это придумал и осуществил. Не ради Тарии, не ради блага или мира во всем мире. А ради себя. Он хотел безграничной силы. Он ее получил. Вот и все. И теперь все, кто знает об этом, умрут. И союзники, и противники. Все. Даже Лиэсса умерла бы. Лиска, о которой он даже не спросил. Женщина, которая говорила о нем, как о боге.

У зеркального нет ни друзей, ни семьи, ни близких, только тарелки.

— Вот, за это мы их убиваем, — едва слышно прошептал седовласый, ни к кому конкретно не обращаясь, и позвал: — Дамир, ты ведь знаешь, что мы должны сделать?

Над горизонтом показались первые лучи восходящего солнца. Они легли на наши лица пятнами света и пятнами тьмы. Учитель Риона встал, отряхивая руки от грязи, хотя они были чисты. И измазаны в крови по локоть.

Седовласый чаровник что-то торопливо чертил на черной земле, второй — ногой расчищал место с другой стороны фонтана. Удар с помощью артефактов...

— Нам нужно время. Минута, не больше, — сказал седовласый, торопливо рисуя в грязи знаки. Он не поворачивал головы, но говорил. Для меня:— Дайте нам эту минуту.

Вряд ли их волновал вирийский чернокнижник и оборванная девчонка. Их не волновал даже Михей и раненый лучник. Их не волновала затаившаяся в кустах притвора, готовая в любой момент ступить на дороги другого мира, но почему-то до сих пор не сделавшая этого. Что же Вит ей сказал? Что пообещал?

Им нужна минута. Всего минута.