Воровка чар. Маги, ведьмы, чернокнижники
Шрифт:
– Всего не упомнишь, – пробормотала Рея. – Не успели мы…
– Мы? Кто еще в этом участвовал? – спросил парень, а мне сразу вспомнилось усталое и встревоженное лицо жены ткача.
– Вам-то что за дело, господин чаровник? – развязно спросила Рея. – В Вышград на меня донесете? Да и ладно. А кто людей лечить будет, кто роды принимать? Сами, что ли, возьметесь? Все бы вам, магам, на нас, травниц, напраслину возводить…
– Лечить? Напраслину? – поднял бровь Рион.
– Да брось, чаровник, ничего бы с Кереем не сталось, охолонул бы с недельку и снова
Я достала из кармана тряпку, в которую было завернуто псише, и молча положила рядом с коробочками, здорово умерив браваду травницы. Если уж она собралась страдать за правду, пусть страдает за всю.
– Ваше?
Рея побледнела. Потом посерела. На нас начали оглядываться. Петриш нахмурился, но вмешиваться не стал.
– Воды, – попросила женщина и, не дождавшись разносчицы, стала заваливаться вбок, старательно кося глазами. Пожалуй, слишком старательно.
Но доиграть падение в обморок до конца не смогла, в последний момент ухватилась рукой за лавку, чтобы не приложиться об оную головой. Так что сочувствия не нашла не только у меня, но и у Риона. Чаровник щелкнул пальцами, и на ладони зажегся маленький огонек, отразившийся в глазах парня. Это подействовало лучше всяких уговоров.
– Это все Лиска. Племяшка моя. – Я бросила взгляд на мага, но тот остался спокойным. – Она прошлым летом у нас появилась. Говорила, что Пелагеи дочка, сестры моей молочной.
– И вы ей сразу поверили? – удивилась я. У нас в Солодках годов пять прошло, прежде чем маслобойщик признал невесть откуда взявшегося сына. Пять лет работы на сыроварне, пять лет чистки сараев и сбора урожая. Неблагодарное это дело – набиваться в родню. Работать заставят, вместо того чтобы дом отписать да серебряными динами осыпать.
– А чего ж не поверить? – хмыкнула травница. – Они же с Пелагеей на одно лицо. Породу сразу видать, что у собак, что у коней, что у людей. Лиска – девка бедовая да до мужиков охочая. Точь-в-точь как Пелагея. – Женщина говорила, а взгляд слезящихся глаз не отрывался от старого куска ветоши. – Обычно кобели и сами рады стараться, а тут… Как-то нарвалась девка на Керея, а тот возьми да и отвернись. – Рея взяла со стола тряпку и стала комкать в руках. – Обидно ей, все слюни пускают, а этот морду воротит. Она все и придумала.
– Она знала о силе корешков? Вы ее ремеслу учите? – спросила я.
Тетка обожгла меня злым взглядом. Рион чуть качнул огоньком, и она торопливо продолжила:
– Болезнь я подсказала, Лиске хотелось, чтобы хворь постыднее была, чтобы он глаза прятал. Курительницы она подложила. Исхитрилась на день к ткачихе помощницей устроиться, когда они перины выбивали. Потом должна была убрать, когда Керей мошной тряхнет.
– Зеркало откуда? – не вытерпел Рион.
– Зерцало-то? Так Лискино, попросила подержать покамест, – нарочито небрежно сказала травница, что совсем не вязалось с ее напряженным взглядом и руками, вцепившимися в старую тряпку.
– И вы согласились?
– Ага, боязно, конечно, было, но одна она у меня, кровинка, остала-а-а-ась. – На последнем
– Вчера что случилось? – спросила ее. – С козой?
– Я болезнь изгна-а-а-ала. – Парень поморщился, и тетка, размазав грязь по лицу, уже спокойнее продолжила: – Скотину зарезала. Нюлька должна была к ночи, пока никто не видит, тушу забрать, чтоб не пропала, значит. Не думайте, сами бы есть не стали, на торги свезли аль Петришу за гроши сдали. – Она кивнула на трактирщика. – Чужакам все равно, никого не знают, ни о чем не бредят.
В целом я была с ней согласна, мясо есть мясо, особенно если учесть, что изгнание – полная чушь. Но все равно слова травницы оставили в душе какой-то кисловатый привкус. Наверное, так ощущается гадливость.
– А Лиска? – спросил Рион.
– А что Лиска?
– Зачем меня на сеновал потащила? – спрашивая, парень отвернулся, не от тетки, от меня, словно это могло иметь хоть какое-то значение. Да развлекайся он там с целым хороводом красоток, я бы не почесалась.
– Молодой вы еще, неужели сами не догадываетесь, зачем девки парней туда тащат? – Рея прищурилась, парень тут же разозлился.
– Я спрашиваю, не для чего, а почему она меня позвала?
– Кто же знает. – Тетка вздохнула. – Пожалела или отвлечь хотела от мыслей ненужных…
Я, к вящему неудовольствию чаровника, хмыкнула. Лиска зря время теряла, у нас и с нужными – беда.
– Кровинка-а-а-а, – снова завыла тетка. – Пропа-а-ала девочка-а-а моя-а-а!
Сидящий за крайним столом мужчина в рубахе с рваным воротом привстал, но под взглядом Петриша сел обратно.
– Как пропала? Она не вернулась? – Я посмотрела на мага.
– Не знаю, – проговорил он. – Как крики услышал, сразу сюда бросился. Она там осталась.
– А вы сидели у ткача? – спросила я. – Ждали выздоровления?
– Ждала, – закивала тетка. – Но Лиска не пришла, а куда запрятала лекарство, не сказала, вот я и боялась уйти, вдруг найдут.
– В ночь третьего дня к тебе мужичок приходил. Зачем? – спросил Рион.
– За смородиновкой, зачем же еще. Но я не дала, – ответила Рея, вздохнула, отложила тряпку и добавила: – Плеснула чуток, чтоб отвязался.
– Так и ушел ни с чем? – изумилась я.
– Да нет, поскандалил малость. Он должен был крышу перекрыть. Задаток уж взял, а за дело вторую седмицу не брался. Вот и поругались. Живой он был. Это и Лиска подтвердить может, он при ней приходил, – зачастила Рея, но, вспомнив, что девушка куда-то запропастилась, сникла.
– Все? – уточнил маг.
– Все-все, – закивала тетка.
– Тогда пошла отсюда, – рявкнул Рион, и обрадованная тетка стала сгребать в подол коробочки с корешками. – Еще раз услышу, что ты подлогом занимаешься, доложу в Вышград. Поняла?