Воровский

Памяти друзей, павших в боях с фашизмом: Николая Васякина и Виктора Долгополова.

В

скромной квартире на Землянке собралась небольшая компания по случаю крестин сына коллежского асессора Вацлава Зеноновича Воровского. Это был третий ребенок в семье. Ради такого торжества отец новорожденного надел свой лучший костюм, нацепил орден Святого Станислава. Отвечая на поздравления, Вацлав Зенонович произнес:

— Я хочу, чтобы Вацик пошел по моим стопам и стал инженером: даром, что ли, я ему свое имя дал… Выпьем за инженеров, людей-созидателей…

За окном падал первый снежок. Шел 1871 год… 27 октября в Москве началась жизнь Вацлава Вацлавовича Воровского. Он родился в дворянской семье обрусевших поляков. Отец его окончил курс наук в Строительном училище Главного управления путей сообщения и получил звание инженера-архитектора. Работал он на Московско-Курской железной дороге. Весной 1873 года, проверяя железнодорожный мост, оступился и упал в воду. Вечером Вацлав Зенонович почувствовал сильный жар. Болезнь стремительно развивалась, и вскоре он умер от скоротечной чахотки. В то время Вацику было всего лишь полтора года. Он не помнил отца, и только мать — Августина Устиновна, урожденная Шварц, — часто говорила о большом желании мужа сделать сына инженером-строителем…

Мать ревностно взялась за воспитание единственного сына (двое других детей умерли в раннем возрасте). Она горячо любила Вацика и делала все, чтобы он «вышел в люди» и зажил той обеспеченной жизнью, которой жила когда-то она сама. Со смертью мужа жить стало намного труднее: скромной пенсии не хватало. Приходилось экономить, распродавать вещи. Но маленький Вацик не замечал недостатков. Он жил в мире тех сказок, которые по вечерам читала или рассказывала ему мать. Случалось, что некоторые сказки наводили впечатлительного мальчика на размышления. Как-то, прослушав «Принца и нищего», Вацик спросил:

— Мама, а почему так: один бедный, а другой богатый?

Августина Устиновна объяснила как могла, что мальчики родятся или богатыми, или бедными. Тогда Вацик заинтересовался:

— А я родился бедным или богатым?

Мать замялась, не зная, что ответить сыну, а потом сказала:

— Ты родился не особенно богатым, но ты будешь богатым, я это знаю, ведь ты будешь умным и прилежным. Кто хорошо станет учиться, тот будет богатым.

Но мальчик ответил, что когда он будет богатым, то все отдаст другим мальчикам, чтобы и они были богатыми. В ответ он услышал:

— Это хорошо, что ты такой добрый…

На чуткую, мягкую, легко восприимчивую душу Вацика оказали влияние рассказы деда о польском восстании 1863 года. У мальчика никак не укладывалось в сознании: почему это одни люди заставляют страдать других? Почему одни работают, а другие забирают у них все? Вацик спрашивал у деда, за что же убивали повстанцев, если они стремились к свободе?

— Ну, разве тебе объяснишь! Эх, Вацик, подрастешь, тогда и узнаешь…

— А я хочу знать сейчас.

— Ладно, тогда слушай… — И дед говорил о злых людях и добрых, о тех, кто любит жить свободно, и о тех, кто посягает на свободу других.

Тут обыкновенно вмешивалась мать:

— Ну зачем ты все это говоришь? Ему еще рано об этом знать.

Но в голове мальчика уже роились беспокойные мысли. Они заставляли его много читать,

искать ответы на те вопросы, на которые, как он чувствовал, ни дед, ни мать не дают ему нужных ответов. Он прочитал о восстании Пугачева, о походах Степана Разина. Постепенно Вацик понял, что народ ищет лучшей жизни, а богатые ему мешают. И поэтому бедняки испокон веков боролись с богачами.

Одиннадцати лет Вацик поступил в классическую гимназию при лютеранской церкви Петра и Павла. Гимназия находилась на Маросейке, в Петроверигском переулке. Мрачное здание казенного типа. Занятия там велись на немецком языке. Преподавание было поставлено неплохо, но докучала муштра. Директор гимназии немец Вернандер да и большая часть, преподавателей неотступно следили за дисциплиной и строго наказывали учеников за малейшие провинности. Нередко эта муштра выводила гимназистов из себя. Они начинали протестовать. В рукописном журнале, переходившем из рук в руки, стали появляться сатирические стихотворения, эпиграммы на учителей. Полные злого, саркастического содержания, эти произведения служили своеобразным оружием борьбы учащихся.

Русский язык и словесность в школе преподавал некто Андреев, хвастунишка и трус. Эти качества его характера нередко обстреливались гимназистами. Много поэтического пыла тратил на него и Воровский.

В одной из своих сатирических од Вацик изобразил Андреева мнимым храбрецом и героем, покорителем Шамиля.

Однажды утром, придя в класс, гимназисты увидели белые листочки, приклеенные к портретам разных «знаменитостей», развешанным по стенам. На листочках — стихи, отпечатанные на машинке.

К портрету английской королевы Елизаветы было приклеено злое четверостишие:

Прежде взглянем на даму мы эту, Королеву развратнее всех, Английскую Елизавету (Не повесить ее было б грех!).

Прочитав эти строчки, гимназисты, конечно, сразу узнали, что проделка — дело рук Вацлава Воровского.

Первым был урок словесности. Учитель Андреев попытался выяснить, кто сделал это «гнусное дело», но никто не выдал Воровского. Тогда в класс был приглашен директор. Увидев проделку гимназистов, тучный немец посинел от злости. Но сколько грозное начальство ни билось, гимназисты молчали…

После этого случая популярность Воровского среди гимназистов значительно возросла. Он стал героем дня. О нем много говорили, шушукались по углам. Особенно проникся любовью к нему жизнерадостный гимназист Бедрут. С этих пор между ними установилась настоящая дружба. Они поклялись, что не будут оставлять друг друга в беде, стали вместе готовить уроки, подолгу беседовали о прочитанных книгах. Вечерами собирались обыкновенно у Вацлава, так как у него, кроме матери, никого не было. Можно было по душам поговорить, обсудить мальчишеские новости.

Один из гимназических товарищей Воровского писал в своих воспоминаниях: «Я думаю, здесь именно, в стенах гимназии, зародился и начал формироваться тот неутомимый и неукротимый революционер, которым он впоследствии проявил себя в таком широком масштабе».

В гимназии существовал кружок острословов. Там гимназисты отдыхали от скуки на уроках. Душой кружка был Вацлав Воровский. Страсть острить так сильно развилась среди гимназистов, что начали с ней бороться. Решили штрафовать. По копейке за остроту. Один раз Воровский лишился таким образом двугривенного и остался без завтрака. После этого случая Вацик заметно охладел к острословию. Но любовь к шутке, к иронии осталась у него на всю жизнь.