Воры в доме
Шрифт:
Шарипов сел в низкое мягкое кресло, предназначенное не столько для того, чтобы сидеть, сколько для того, чтобы полулежать, отбросившись на спинку. Степан Кириллович сел наискосок от него лицом к двери и налил вино в бокалы. Шарипов знал, что Коваль не пьет ни чая, ни кофе, ни крепких спиртных напитков, ни даже просто воды. Степан Кириллович ежедневно выпивал бутылку, а то и больше, своего любимого вина «Гурджаани». Он охотно угощал этим вином своих посетителей, очевидно даже не догадываясь, что могут быть люди, которым оно не нравится.
Ни в выражении лица Степана Кирилловича, ни
— Раз я не был позван на свадьбу, значит нужно считать, вы еще не женились на Ольге Ноздриной?
— Нет, — ответил Давлят.
— Но Ольга Ноздрина — ваша невеста?
— Да, — сказал Давлят, все более настораживаясь. — Ольга Ноздрина — моя невеста.
— Вы, надеюсь, знакомы с ее семьей?
— Знаком.
— И часто бываете в их доме?
— Часто. Все время, свободное от службы. — В словах Шарипова прозвучал вызов.
Степан Кириллович долил вином почти полный бокал Шарипова и налил себе еще полбокала.
— Не сможете ли вы рассказать мне о членах этой семьи и людях, которых вы встречали в их доме?
Шарипов резко, рывком поднялся со своего места.
— Сядьте, сядьте.
— Нет, не смогу! — сказал Шарипов, не садясь. — Во всяком случае, пока не узнаю, почему вы об этом спрашиваете.
— Не горячитесь. Сядьте.
Шарипов сел.
— Я не собираюсь делать из этого секрета, — сказал Степан Кириллович. — И все же, как говорится, льщу себя надеждой, что мой возраст да и звание дают мне право задавать вопросы первым. И получать на них вразумительные ответы.
— В эту семью я пришел не как работник органов государственной безопасности, а как частное лицо, — упрямо игнорируя шутливый тон Степана Кирилловича, сказал Шарипов. — И если вас интересуют какие-то вопросы, связанные с ней, — вам придется послать туда другого человека.
Он встал, как бы показывая этим, что больше ничего не скажет.
— Молчать! — вдруг громко и страшно закричал Коваль. — Молчать…
— Я прошу… — растерянно сказал Шарипов.
— Мальчишка! — перебил его Коваль. — Все к черту! Растишь! Учишь! Столько лет!.. И все равно вырастает ничтожество!.. Дрянцо!..
За все время своей работы с Ковалем Шарипов ни разу не запомнил случая, чтобы Коваль повысил голос. Не только на подчиненного, но и на допросах. Он ни разу не видел его взволнованным. Сейчас перед Шариповым был совсем другой человек — старый, издерганный, словно не он постоянно повторял своим сотрудникам: «Кричат не от силы, кричат от слабости». Дрожащими руками Коваль налил себе в бокал вина, отпил глоток и предложил хрипло:
— Ладно, сядьте. — Он распечатал предназначенную для посетителей коробку дорогих папирос, вынул одну, размял табак пальцами, положил ее в пепельницу и, глядя снизу вверх на Шарипова, по-прежнему стоявшего перед столиком, спросил: — Неужели все, чему
Шарипов молчал.
— Известно название болезни, когда человек не различает цветов, — с горечью продолжал Степан Кириллович. — Дальтонизм. Но как назвать болезнь, когда человек не отличает большого от малого, не отличает главного от второстепенного? Я знаю этому только одно подходящее название: беспартийность!.. У нас стало распространенным понятие «беспартийный большевик», «беспартийный коммунист»… Чепуха! Можно быть коммунистом, не состоя в партии. Но нельзя быть беспартийным коммунистом!..
Он опустил голову, и Шарипов увидел в свободном воротничке генеральского кителя по-старчески сморщенную шею.
— А партийность… Поймите же это, наконец, партийность — это прежде всего значит ставить интересы партии, интересы социалистического государства выше личных интересов…
— Все равно — отвечать на ваши вопросы о людях, которых я посещал как друг, — предательство, — сказал Шарипов.
— Ничего вы не поняли! — встал Коваль. — Вы арестованы!
— Значит, эта беседа просто допрос?
— Да, считайте ее просто допросом.
— Что ж, тогда я отвечу. Что именно вас интересует?
— Все, — жестко сказал Коваль, тяжело опускаясь в кресло. — С кем вы встречались в доме Ноздриных?
— Ноздрин Николай Иванович. Профессор-энтомолог. Член партии. Выдающийся ученый. Лауреат Государственной премии. Выдвинут на Ленинскую премию. За работы в области борьбы с вредителями хлопка. В личной жизни человек исключительно добрый, гостеприимный, отличается хорошим здоровьем и широким кругом интересов. Однако никакого любопытства к вопросам, имеющим какое-то отношение к военной или государственной тайне, с его стороны я не замечал…
— Продолжайте, — предложил Коваль.
— Это все. Ноздрина Анна Тимофеевна. В настоящее время домохозяйка. В прошлом пианистка, концертмейстер. Из тех редких людей, которым все всегда стремятся оказать какую-нибудь услугу, потому что если сделаешь что-нибудь для такого человека — самому приятно. Пользуется большим авторитетом в семье, к слову ее прислушиваются. Во время войны была заместителем директора на военном заводе, производившем мины. Награждена орденом Отечественной войны второй степени… Дочки: Татьяна — актриса, закончила институт в Москве. Замужем, но, видимо, в каких-то неладах с мужем. Имеет ребенка, девочку лет пяти. Молчалива, сдержанна, имеет привычку потирать лоб ладонью так, как это делают люди, которые легко устают… Или которым трудно сосредоточиться на одном предмете. Ольга — невеста некоего майора Шарипова. Молодая девушка, студентка медицинского института. Очень красивый, талантливый человек и со временем будет выдающимся врачом или научным деятелем.