Ворюга в клеточку
Шрифт:
Ничего особенного в них не было. Какой-то скучный список картин всяких художников. Для какой-то международной выставки в Германии.
– Супердень какая-то, - заключил Алешка и сунул листки на место.
Мне стало обидно, и я рассказал ему про Модестин тайник.
Алешка одобрил.
– Это хорошо, что ты подглядел. Надо обязательно папе сказать.
– Он немного призадумался: - Не перепрятала бы она этот колун.
– Кулон, - сонно поправил я, не обратив внимания на последнюю фразу. А зря…
Глава XIX
Бомбежка
Папа приехал утром. Когда мы еще толком не проснулись. Не одеваясь, не умываясь, мы ворвались на кухню, где он завтракал под присмотром счастливой мамы.
Алешка повис у него на шее и спросил:
– Пап, а если человека похитил, то сколько дадут?
– Здравствуй, папочка, - ехидно подсказала мама.
– А кого вы похитили?
– спросил папа.
– Это не мы, - сказал я.
– Мы ж не бандиты.
– Уверен?
– спросил папа и прищурился так, будто что-то уже знал.
– Как ты съездил?
– поспешил я увести разговор от опасной темы.
– Удачно?
– В основном - да. А в целом - не очень.
– Картины нашел?
– Картины мы нашли. Я их уже привез. А вот на того жулика, который организовал их переброску за границу, выйти пока не удалось. Он ведь что придумал? Нашел одного сообщника в музее, и тот помог ему включить украденные картины в список тех, которые вывозились на выставку.
– Дорогие картины-то?
– нахмурился Алешка.
– Очень дорогие. И ценные. Полотна Айвазовского, Серова, Перова…
Мы с Алешкой переглянулись. А я чуть не хлопнул себя в лоб от великой догадки. Подмигнул Алешке. Тот выпустил папину шею и выскользнул из кухни.
– Тебе сейчас сюрприз будет, - сказала мама.
– Ребята приготовили.
– Представляю, - вздохнул папа.
Но, похоже, мы с мамой о разных сюрпризах подумали.
Когда Алешка положил перед ним на стол мятый листок со списком великих полотен… Когда папа его прочел… И когда он снова начал дышать всей грудью… Он вскочил и бросился в кабинет.
Мама - за ним. Мы - за мамой. А папа уже говорил в трубку:
– Да, товарищ генерал. Установлен. Гражданин Германии некто Отто Земан. Да. Предприниматель. Его сообщник - работник музея Пирожков. Да. Документ я отправляю экспертам. Пирожкова задержим. За Земаном установим наблюдение.
Мама терпеливо дождалась, пока папа положит трубку, и обвела рукой комнату:
– Как тебе сюрприз?
– Класс, - сказал папа.
– Ребятам премию дадут. Или медали.
– И тут наконец он пришел в себя. Увидел новые обои и засмеялся. Каким-то подозрительным смехом. Но чтобы мы не обиделись, весело сказал: - Спасибо! В таком кабинете не хочется работать, а хочется петь.
– Я рада, - сказала мама.
– Можешь петь. Это ваш милицейский гимн: «Наша служба и опасна, и трудна…»
– Уверена?
– хитро прищурился папа.
– Еще бы! На ценнике даже написано: «Любимая песня наших милиционеров».
– Славно!
– сказал папа.
– У меня
– Подожди, - прервал его Алешка.
– Наши сюрпризы еще не кончились.
– Мне сесть?
– папа даже испугался.
– Я не рухну на пол?
– Наоборот, - сказал я.
– До потолка прыгнешь.
– И мы выложили ему еще один «докэмент».
– Мы раскрыли тайну клетчатой совы!
До потолка папа не прыгнул. Не решился - потолки у нас довольно низкие. Но ноги у него подкосились. А как только мы ему все рассказали, мама побежала за валерьянкой.
Когда они ее напились, папа жалобно сказал:
– Ну все! Ваших сюрпризов хватит. А теперь - мой!
– И он достал из сумки несколько коробочек с патрончиками для нашего ружья.
Вот это сюрприз!… Тут были и шарики, и стрелялки. Тут были патрончики с несмываемой краской. Влепишь жулику в лоб - и все, ходит меченый всю жизнь. А самое главное - две коробки великолепных шумовых патронов. При попадании в цель такой патрончик взрывается с оглушительным грохотом.
– Попробуем?
– подмигнул нам папа.
– В чем дело?
Алешка понурился, я вздохнул.
– Только не врать!
– предупредил папа.
– Понимаешь… - начал Алешка.
– Один дедушка… Очень хороший, кстати… У него родной сын мог стать великим дирижером…
– Режиссером, - поправил я.
– Да… Но он стал простым учителем и воспитывал всю жизнь… доброе, вечное…
– Ближе к существу вопроса!
– прервал его папа. Допрашивать он умел.
– Ну и вот… Он как-то пошел на охоту… А там в кустах птица… Он как бахнет! А это оказалась не рыбка, а медведь…
– Понятно, - сказал папа.
– Отобрал у него медведь ружье и надавал по за…
– Отец!
– строго прервала мама.
– По заплатке на штанах, - подхватил Алешка.
И тут в дверь позвонили. Мы, конечно, как послушные дети, сорвались открывать дверь. На пороге стоял взлохмаченный Бонифаций с… ружьем в руках.
– Дима! Я не могу вам дозвониться второй день! Вот, возьми. От моего папы вашему папе, - и он, выдвинув ружье из чехла, показал нам серебристую пластинку на прикладе.
– Не забудь! Завтра в пятнадцать ноль-ноль. В школе. Да, прекрасная новость: карантин закончился! До встречи в родных школьных стенах.
– И он застучал каблуками вниз по лестнице.
Вперед и вверх! Весь день одни сюрпризы.
– Пап!
– заорал Алешка.
– Мы пошутили! Мы давали ружье Бонифацию, на репетицию.
– А что за спектакль?
– улыбнулся папа.
– «Горе от ума», - сказал я.
– И кто же там с ружьем? Глухая графиня?
– Зубоскал, - поспешил Алешка.
– Новаторы!
– фыркнула мама и пошла на кухню готовить семейный ужин.
Ужин получился на славу. Правда, не очень семейный. Вернее - многосемейный. Потому что пришла Ленка с Нордом. Потом Акимов с дядей Степой. Потом прибежал весь запыхавшийся Санек, весь запутавшийся в шнурках, и с порога завопил: