Восемь дней

Лун Мэри

– Что ты чувствуешь, когда вспоминаешь тот промежуток времени?

– Страх, – повторилась она. – Я снова и снова сижу одна у нашего трейлера, смотрю, как соседи изучают

меня взглядом и спрашивают вопросы. Вопрос за вопросом… А её нет. Она ушла.

– Куда ушла?

– Я никогда не знала. Но когда она приходила, всё заканчивалось.

– Что заканчивалось?

– Всё, – обобщила брюнетка, посмотрев в глаза Розиты. – Вообще всё, – женщина напряглась от такого тяжёлого взгляда Хитоми и немного вжалась в кресло.

Проведя рукой по-своему же колену, психолог старалась собраться и всё же спросить:

– Что они делали? – не говоря «соседи», она старалась расположить разбитое сердце Ньюман как можно ближе к себе. Но видя реакцию и беглые глаза, молча сглатывала. – Я не представляю, как тяжело тебе сейчас, Хитоми, но как только ты поделишься тебе станет легче.

Хитоми молчала, а воспоминания бились в голову, как тупой нож об камень.

Закрыв глаза, она почувствовала полную безысходность, но тихо прошептала:

– Меня изнасиловали в тринадцать лет в своём же трейлере.

Женщина ужаснулась, сняв очки. Мёртвая тишина повисла в воздухе, но почувствовав приближающуюся тревогу, она продолжала:

– Я помню его прикосновения, дыхание, слова, которые он мне говорил. Это продолжалось до пятнадцати лет. Не часто, как можно подумать, но это происходило и не давало мне спокойно жить. Тогда, в то время, я решила покончить с этим и порезала себя прямо у трейлерного дома, перед всеми. Я захотела внимания и поддержки, но увидев поток крови кричала лишь о помощи. В ту ночь меня спасли, а он… уехал из трейлерного парка, – девушка натянула водолазку на руки, сжимая как можно сильнее концы в ладонях. – Мама ничего не сказала, когда я вернулась с больницы. Ничего… – злостно прошипела она, приложив к глазам сжатые кулаки, обернутые водолазкой.

Конец ознакомительного фрагмента.