Восемь Фаберже
Шрифт:
– Они тоже взяли машину в аэропорту? – спросил Иван через некоторое время.
– Я сфотографировал номер. Сейчас приедем и проверим. – Сыщик решительно закрутил крышку и швырнул бутылку на заднее сиденье. – Это нельзя так оставлять, Штарк.
Пока Штарк рассказывал про сердце Центральной долины, Винник задумчиво попыхивал кальяном и не перебивал. В павильоне на Патриарших его явно знали как завсегдатая и приносили его любимое, не спросив. Вот принесли яблочный кальян
– В общем, – закончил Иван, – мы почти случайно набрели на еще одно утраченное яйцо – просто поразительно, что его оказалось так легко найти. Но, во-первых, остальных трех яиц, которые вывезла Ксения из России, у покойной княгини Натальи, похоже, не было, либо они хранились не в доме. Она сказала Молинари только про «Розово – лиловое» – что его забрали люди, которые ее ограбили и убили. Во – вторых, эти самые люди. Они не могут думать точно так же, как мы, – значит, они знают о наших планах. Точно не от меня и не от Молинари. Тогда от кого?
Винник выпустил облако яблочного дыма. Своим неожиданным спокойствием он напоминал Ивану Синюю гусеницу из «Алисы в стране чудес».
– А где Молинари? – спросил финансист. Штарк ожидал совсем не такого вопроса.
– Он полетел домой, в Нью – Йорк. У него была одноразовая российская виза. Вам надо будет сделать ему многоразовую, чтобы он мог свободнее перемещаться.
– Это мы устроим. А у него не может быть проблем в Америке? Из-за того, что он последним видел княгиню живой?
– Если это выяснится, могут быть. Мы не знаем, видел ли его кто-нибудь. Меня вот видел менеджер магазина, который проводил меня к княгине. Он наверняка расскажет обо этом полиции. Я сказал ему, что собираюсь предупредить Романову о готовящемся преступлении. Полицейских это, пожалуй, может заинтересовать.
– Кто тебя за язык-то тянул?
– Иначе я не попал бы к Наталье Васильевне. – Штарк всегда с трудом различал грань между оправданиями и объяснениями, но на этот раз преодолел раздражение и ответил. Винник имел право знать все детали: продолжение предприятия было чревато опасностями и для него.
– И что же, тебе теперь нельзя возвращаться в Америку?
– Не знаю. Если будет нужно, рискну. В конце концов, я никого не убивал.
– Не хотелось бы вытаскивать вас из американской тюрьмы, когда такие дела творятся, – пробормотал Винник. – А те двое, вы что-нибудь узнали о них?
– Они взяли машину в той же конторе в аэропорту Сан – Франциско, что и мы. Молинари, когда позвонил 911, назвал копам номер. Но наверняка она уже брошена где-нибудь, и арендовали ее по фальшивым документам. Трудно представить себе какой-нибудь другой вариант. Тут интереснее вот что. Мы с этими ребятами разминулись в прокатной конторе меньше чем на полчаса. Я думаю, они прилетели тем же рейсом.
Кальян у Винника погас. Сделав пару сухих затяжек, он недовольно махнул рукой официанту.
– Это к гадалке не ходи, – сказал финансист, – что они
– Раньше был не нужен. Но сейчас заведу.
Штарк открыл себе аккаунт через телефон, и они с Винником зафолловили друг друга.
– Ты сказал «особенно если»? – переспросил Штарк.
– Когда?
– Ну, только что. Телефоны могут слушать, особенно если – что?
– Если это те, о ком я подумал. Но я пока не хочу тебе говорить; ты будешь смеяться, если окажется, что это туфта.
– Я не буду смеяться, Александр.
– Я обещаю, что расскажу, но мне надо сначала проверить. Никакой опасности прямо сейчас ведь нет, потому что и яиц больше нет, и плана, как их искать, верно?
– На самом деле есть план. Могу изложить тут, могу через «Твиттер».
Винник оглянулся по сторонам – видимо, инстинктивно: вряд ли он всерьез надеялся заметить слежку или подслушивающее устройство.
– Излагай тут. Выживают, конечно, только параноики, но мы же не в шпионском фильме.
– Хорошо. – Штарк наконец отпил арманьяка. – Те три яйца, вывезенные Марией Федоровной, о которых мы пока вообще ничего не знаем. То есть «Памятное Александра III», «Портреты Александра III», «Нефритовое» с медальоном. Варианты, я так понимаю, есть следующие. Яйца мог забрать себе датский король Христиан X в качестве платы за то, что приютил и содержал Марию Федоровну. Могла падкая на драгоценности английская королева Мэри – за то, что материально поддерживала Ксению в Англии. Во второй случай я не верю: тогда яйца объявились бы в королевской коллекции. Но вот Христиан мог и продать их. Ну, или они тоже достались покойной княгине Наталье Васильевне, но она не хранила их дома.
– Слушай, а ты точно не хочешь рассматривать версию, что они у кого-то из других потомков вдовствующей императрицы?
– Княгиня меня тоже об этом спрашивала, – Штарка передернуло от неприятного воспоминания. – Но я пока не верю в такой вариант. Княгиня – единственная дочь Василия Романова, и у нее не было детей, а у всех прочих потомков императрицы были дети, внуки, а теперь есть и правнуки. И никто из них не разбогател. А ведь такое наследство наверняка пришлось бы продавать, чтобы делить. Но открытых продаж не было, разве что какие-то тихие…
– А я бы не исключал такого варианта, – покачал головой Винник. – Я, конечно, не аристократ, но мне кажется, у них такая замкнутая тусовка… Какие-то сделки могут не выходить за ее пределы.
– Может, ты и прав. Но я бы хотел первым делом проверить датскую версию, а Молинари, пока он все равно в Америке, попытался бы что-нибудь выяснить про завещание княгини. Это для него довольно опасно, но, когда мы расставались, он сказал, что теперь для него дело чести разобраться с теми, кто зарезал старушку. Так что он что-нибудь придумает.