Восемь недель
Шрифт:
Однако Майлз не глуп. Секунду он смотрит на каждого из нас, рассуждая логически. Чего-то, чего всем остальным сейчас не хватает из-за алкоголя.
Если бы я получил этот вызов, поверьте, мои губы были бы прижаты к губам Софии прямо сейчас. А для остальной части нашей…
Черт, нет. Не думай об этом.
Однако София — единственный вариант для него, поэтому я не понимаю, почему он так долго принимает решение. Если он выберет Лили, Колин бросит кулаки. Или диван. Поскольку София не в отношениях, в него ничего не будет
За исключением всего моего тела, может быть. Если я не могу сдержаться.
Ожидая, что Майлз повернется к Софии, я уже впиваюсь пальцами в бедра, ожидая, что взорвусь, как бомба. Но затем Майлз пожимает плечами, вместо этого поворачивается к Грею, обхватывает лицо Грея руками и притягивает его для поцелуя.
Мой рот открывается, и рот Колина тоже. Я ожидал всего. Я рассчитывал, что Майлз откажется от этого, поцелует единственную женщину, к которой у меня когда-либо были искренние чувства, или, черт возьми, Майлз попытается поцеловать себя, используя зеркало. Но я не ожидал, что он поцелует Грея.
И я определенно не ожидал, что их поцелуй продлится так долго.
После этого мы играем еще пару раундов, но затем Майлз решает, что ему пора уйти и уложить Брук спать в её собственной постели, а не в моей. Прежде чем подняться наверх, Майлз бормочет что-то о том, что не хочет портить мне вечер.
Не совсем уверен, что он имеет в виду, но очень надеюсь узнать.
Как только Майлз и Брук уходят, это дурацкое приложение решает придумать еще худшие задания. Действие — «стриптиз для Грея».
Угадайте, чей это вызов. Правильно, Софии.
Теперь угадайте, кому абсолютно не нравится это действие? Верно, мне.
Колин включает музыку, в то время как София встает и идет к Грею вокруг журнального столика. Как только она оказывается перед ним, каждая клеточка моего мозга кричит, чтобы я что-то сделал.
Так что я встаю, перекидываю Софию через плечо и несу её наверх в свою спальню, несмотря на её попытки заставить меня поставить её.
ГЛАВА 21
Каждый раз, когда мы говорим, мне так больно, ведь я даже не знаю, кто мы друг другу» — That Way by Tate McRae
Аарон
Я закрываю за собой дверь, когда мы заходим в мою спальню.
София все еще пытается драться со мной, но прямо сейчас мне абсолютно все равно. Если она захочет раздеться перед моим другом и станцевать стриптиз, она должна делать это не в моем присутствии. Как мы договорились, если я буду рядом, я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого не произошло.
Я бросаю Софию на свою кровать, её спина ударяется о матрац. Прежде чем она успевает встать и побежать, я быстро нависаю над ней, зажимая ее руки над головой одной рукой и поддерживая себя другой.
— Аарон, отпусти меня.
— Нет, — отрезаю я, опуская голову вниз, пока мои губы не оказываются в дыхании от ее губ. — Что, черт возьми, с тобой не так, София?
—
Я накрываю ее губы своими, чтобы она замолчала. Не самое лучшее, что можно было сделать, но единственное, что я мог придумать с затуманенным алкоголем мозгом.
Её губы самые мягкие из всех, что я когда-либо чувствовал на своих. Раньше она была на вкус как вишня, теперь на вкус как ликер, но совсем неплохо. Я мог бы целовать её вечно и это никогда не надоест.
Я не уверен, что за чары она на меня наложила, но я уверен, что меня околдовали. Ни один нормальный человек не будет так без ума от кого-то, кого он когда-то знал, когда-то любил.
Это вредно для здоровья, я в этом уверен, но я не могу не хотеть, чтобы она была рядом со мной. Я не могу не хотеть попробовать её на своем языке, хочу чувствовать её кожу на своей, хотеть её в своей жизни, отдать ей свое сердце и никогда больше не позволять ей покидать меня.
Я хочу знать о ней все. Есть ли у нее аллергия? Какой ее любимый цвет? Она предпочитает яйца или блины по утрам? Она предпочитает выходить на улицу днем или ночью? Она спит с распущенными волосами или с заплетенными? Я даже хочу знать, танцует ли она по-прежнему счастливый танец, когда ест свою любимую еду, или нет.
Как я уже сказал, я хочу знать о ней все.
Но это невозможно, если она не позволит мне познакомиться с ней.
София так же заинтересована во мне, как и я в ней. Я знаю, что так и есть. Если бы это было не так, София бы не ответила на поцелуй. Она бы не засунула свой язык мне в рот и не застонала бы от потери, когда я отрываю свои губы от нее.
Но ладно, она хочет притвориться, что не чувствует того же, что и я, и я ничего не могу с этим поделать. Однако я могу притвориться, что не проявляю к ней никакого интереса.
Но не сейчас. Прямо сейчас мне нужно выяснить, влияет ли она на меня так же, как я на нее.
Я медленно провожу рукой, которая держала ее руку, вниз по ее телу, стремясь попасть ей под юбку. Если бы она хотела, чтобы я остановился, у нее было бы достаточно времени, чтобы сказать мне. Но София не говорит, она только задыхается, когда мои пальцы касаются изгиба ее груди. Ее дыхание становится более прерывистым по мере того, как мои руки скользят вниз.
Мой член давит на молнию, угрожая проткнуть штаны. Я могу сказать момент, когда она чувствует, как моя эрекция прижимается к её бедру, потому что она испускает тихий вздох, который можно было бы принять за стон.
В конце концов, моя рука достигает края её юбки, мои пальцы скользят по ткани на её бедре, пока моя рука не ныряет под нее.
Она задерживает дыхание, не сводя с меня глаз, пока мои пальцы все ближе приближаются к её киске.
Мои пальцы скользят по внутренней стороне её бедер, её кожа такая горячая, что я бы подумал, что попал в ад, если бы не смотрел Софии в лицо. Лицо, созданное не в аду, а на небесах.