Восемнадцать капсул красного цвета
Шрифт:
Сигареты Глеб видел в том доме, где им поневоле пришлось заночевать: у бывшего его хозяина имелся немалый запас, но ему даже в голову не пришло захватить их с собой. В отличие от Гурова, хотя курящим его Чужинов последний раз видел позапрошлой ночью в лесу, в гамаке.
– Леха, постеснялся бы, все-таки божий храм, – пристыдил худого курильщика человек в камуфляжных штанах и жилете на голое тело, тот, кто захлопнул дверь за Глебом.
– Андреич, да я не буду прямо здесь, на колокольню поднимусь, а затем на крышу, – уже на ходу сообщил
В церкви стоял полумрак, но одного беглого взгляда было достаточно для того, чтобы понять: она долго пустовала и только недавно в ней затеяли ремонт. Сдвинутые в угол леса, бочки, штабель досок, бумажные мешки с цементом, специфический запах, – все говорило именно за это.
– Как будто на крыше уже не церковь, – пробурчал вслед уходящему тот, кого назвали Андреичем, и тут же обратился с вопросом сам: – Может, у вас и патронами поделиться возможность есть? – После чего, поправив на груди карабин, погладил его ладонью по ствольной коробке.
Вот теперь Глеб оружие признал. «Вепрь» двенадцатого калибра, «Молот», с укороченным стволом.
«Хрюшковод», – усмехнулся про себя Чужинов. Так называют владельцев «Вепрей», что, впрочем, достоинств ни самого оружия, ни его обладателей нисколько не умаляет. Магазин, судя по размерам, на восемь патронов, и тюнинг неплохой: приклад, цевье поменяно, установлена передняя рукоять, фонарь – почти полный комплект, разве что коллиматора не хватает.
– Много нет, но штук двенадцать дам. Только подойдут ли по донцу? И с навеской сам разбирайся.
Жалко не жалко, но поделиться придется: им вместе отсюда выбираться, а от карабина толку будет больше, чем от его обреза.
– Правда?! – Похоже, тот не обратил внимания на предупреждение Чужинова и обрадовался не меньше любителя подымить. – Ты даже не представляешь, как меня выручишь, – всего три штуки осталось.
Он поглядывал на Чужинова с явным нетерпением, и Глеб не стал тянуть, отсчитав двенадцать штук из тех семнадцати, что у него остались. Затем, подумав, добавил еще один: пусть будет на два магазина ровно.
– Прокоп меня зовут, – как бы между прочим сообщил владелец «Молота», досылая патрон в казенник. После чего, удовлетворенно хмыкнув, потянул затвор, извлекая патрон, чтобы ловко поймать его в воздухе.
– Глеб, – представился Чужинов. – А второго… – Он нашел взглядом Гурова, чтобы обнаружить его уже о чем-то разговаривающим с симпатичной светловолосой девушкой, – Олегом.
– Представь, я из него без малого тысячу патронов по мишеням выпалил. – Прокоп набивал магазин. – Как бы они сейчас пригодились! Вот и жизнь легче казаться начала, – заявил он через некоторое время, с щелчком отпустив затвор и ставя карабин на предохранитель. – Жаль, что второго магазина нет, захватить времени не было. Пошли, я тебя с остальными познакомлю. Михалыч! Спустись, видишь же, гости у нас, – глядя вверх, громко позвал он кого-то, явно не Леху, вероятно,
– Это моя жена, Лена. Лена, это Глеб. – Прокоп подвел Чужинова к молодой женщине, сидевшей с грудным ребенком на руках.
Поначалу Чужинов принял ее совсем за девчонку, но, приглядевшись, обнаружил, что Лене никак не меньше двадцати пяти, полумрак молодит всех. И тем не менее разница в возрасте у нее с Прокопом, на взгляд, была лет пятнадцать.
Женщина кивнула, улыбнувшись, баюкая на руках малыша. Кивнул и Чужинов, не найдя что сказать. Дежурная фраза – «очень приятно» – к ситуации не подходила совсем.
Следующей тоже была женщина, лет пятидесяти пяти, одетая в домашний халат, тапочки с помпончиками, и с седыми волосами, собранными узлом на затылке.
– Екатерина Семеновна, – представилась она. И сразу же поинтересовалась: – Кушать хотите?
– Спасибо, пока нет.
Есть не хотелось, впрочем, как и пить. Хотелось другого, какой-то определенности, что ли. Вот оказались они с Олегом в церкви, по дороге твари их раза три чуть не порвали, и что в итоге? А ничего. Никаких расспросов, что же творится там, в большом мире. Как будто к ним каждый день кто-нибудь в гости захаживает с последними новостями. Хотя, возможно, именно так все и обстояло.
– Оля, – представилась собеседница Гурова.
Ольга очень походила на жену Прокопа – Елену.
«Вероятно, сестры. Причем либо двойняшки, либо разница в возрасте совсем невелика», – подумал Глеб.
Ольга, в отличие от своей сестры, одетой в джинсы и блузку, была облачена в шорты и футболку, явно домашние.
За спиной послышались шаги двух человек. Вернулся Леха, явно умиротворенный долгожданной встречей с никотином, а рядом с ним шагал тот, которого Прокоп назвал Михалычем.
Михалыч был самым старшим среди людей, нашедших убежище в церкви. Лет под шестьдесят, с морщинистым лицом, в клетчатой рубашке с закатанными до локтей рукавами, пузырящихся на коленях трениках и тоже при оружии.
«Тридцать второй калибр, – взглянул на его курковую одностволку Чужинов. – Везет мне в последнее время на раритеты».
Глеб пожал его на удивление крепкую руку, после чего Михалыч направился к Екатерине Семеновне, присел рядом с ней и приобнял за плечи.
«Жена, – решил Глеб. – Вон как она к нему прильнула».
– Алексей, покажи свой ствол, – обратился Чужинов к Лехе.
Оружие у того чем-то напоминало винтовочный обрез, но присутствовала мушка, калибр не тот, еще и откидной приклад. Такой модели Глебу видеть прежде точно не приходилось.
– Держи, – охотно протянул ствол Леха.
Чужинов повертел его в руках, приложился, целясь через окно куда-то вдаль. Со сложенным прикладом длина около полуметра, массивная рукоять затвора, коробчатый магазин.
«С него и с одной руки стрелять можно, – примерился он, убрав приклад. – Если, конечно, убрать механизм блокировки».