Вошедшие в ковчег
Шрифт:
Бескрайнее голубоватое пространство. Ступенчатые, точно нарезанные ножом, огромные стены. Все в продольных и поперечных следах от электрической пилы, напоминающих следы от расчески. Стены не выглядели прямоугольными, они, казалось, искривлялись к середине, видимо, потому, что туда не доходил свет ламп. Стоило начать вглядываться в отдельные детали, как те сразу же сжимались и становились крохотными. Тридцать две металлические бочки в правом углу трюма выглядели чешуйками карася, зазывала, рассеянно смотревший в потолок, казался величиной с большой палец. Женщина,
— Поразительно. — У продавца насекомых, кажется, перехватило дыхание. Он стоял на лестничной площадке, прислонившись к стене, — наверное, боялся высоты. — Я даже представить себе не мог, что здесь такое огромное помещение. Ничуть не меньше крытого стадиона. Пять теннисных кортов можно разместить.
— Учтите, что это лишь небольшая часть каменоломни. — Я наслаждался, видя, как поражены эти трое. — По моим самым грубым подсчетам, таких помещений здесь, по меньшей мере, восемнадцать. Видите вон там, справа, за металлическими бочками, между опорой и стеной, узкую щель? Это проход. Он ведет в соседний трюм. Слева вверху на балконе выдолблена большая ниша. Это моя каюта, из нее тоже есть лаз в соседний трюм — в общем, весь корабль напоминает громадные пчелиные соты...
— А это что такое?
Зазывала кивнул в сторону левой стены. Пальцем он не указал, но взгляд его был прикован к сверкавшему белизной предмету.
— Унитаз.
— Унитаз? Обычный унитаз?
— Да, но несколько другой формы, рассчитанный на большой напор воды.
— Но как можно пользоваться туалетом, если он не огорожен?
Женщина хлопнула в ладоши.
— Как здорово здесь разносится звук!
— Надо попробовать спеть, хорошо, наверное, получится. — Продавец насекомых, откинувшись назад, прислушивался к эху.
— Позвольте нам заплатить за билет. Все стоит денег. Проезд на дармовщинку не в наших правилах. Давайте обсудим этот вопрос, вы назначите справедливую цену, и мы с удовольствием заплатим. — Словно колдун, зазывала послюнил три пальца и приложил их ко лбу. Потом, будто вспомнив, прибавил: — Комоя-сан, пока не забыл, вы еще не расплатились с нами за стимулирование торговли.
Сделав вид, что ничего не слышит, продавец насекомых внимательно разглядывал лестницу.
— Вроде не трухлявая, крепкая.
Я схватил его за локоть, оттащил назад.
— Осторожно, там ловушка. Спускаться нужно здесь...
Настоящая лестница стояла в глубине совершенно вертикально, и ее можно было по ошибке принять за опору. Я стал спускаться первым и тут же раскаялся, что не пропустил вперед продавца, но было уже поздно. Топая каблуками, к лестнице подскочил зазывала и, вцепившись в нее, начал раскачивать.
— Вот оно что?! Знали ведь, что опасно, а нас заранее не предупредили! По вашей милости девочка пострадала.
Положение незавидное. Он что, собирается драться? Но демонстрировать слабость нельзя.
— Я не
Стоя на самом верху лестницы, продавец насекомых смотрел вниз, оскалив острые крысиные зубы.
— Перестань, ссора никому пользы не принесет, ни вам, ни нам.
— Это не просто ссора. Что за слова: «никому пользы не принесет»? Неповиновение капитану равносильно бунту, — возмутился я.
— Ну зачем же вы так? — Зазывала продолжал раскачивать лестницу. — Просто я хочу помочь человеку спуститься. Достаточно того, что пострадали мы, я бы никогда не простил себе, если бы по моей вине зашибся Капитан.
Послышался шепот женщины:
— Эти стены и вправду голубые? Или только кажутся такими?
Она сидела посреди огромной каменоломни, обхватив руками поднятое колено; ее фигурка резко выделялась, как консервная банка, брошенная на зеленую траву футбольного поля. Хорошо ли, что она сидит на камнях, — ведь так можно застудить спину, подумал я. Очень жаль, если женщина действительно повредила ногу, но до чего же призывно поднято это колено!
— В самом деле голубые. Потому-то этот камень и называют водяным. Никогда не слыхали? Если его отшлифовать, он заблестит, как мрамор. Но не долговечен. Со временем высыхает и начинает крошиться.
Зазывала наконец отпустил лестницу и, отступив на три шага, застыл в выжидательной позе. Продавец насекомых, спускаясь за мной следом, окликнул женщину:
— Всё в порядке? Уже не болит?
— Еще как болит.
Ноги продавца насекомых стояли уже чуть ли не у меня на голове. Оставалось три ступеньки, и я, не раздумывая, спрыгнул вниз. Удар пронзил колени тысячью игл, я чуть было не упал, но зазывала поддержал меня. Продавец насекомых, проходя мимо, со смехом стукнул меня по плечу и направился прямо к женщине.
— Ну как, может, отвезти к врачу?
— Не надо.
— На улице стоит джип.
— Нет, это слишком сложно, — раздраженно перебил зазывала. — Подняться по лестнице, потом болтаться на веревке — ей теперь с этим не справиться.
— Я бы отнес ее на спине. Если перелом, нужно оказать помощь как можно скорее.
— Что вы чепуху мелете. — Зазывала громко хмыкнул, будто в горле у него лопнул воздушный шарик. — Разве вы сможете с человеком на спине подняться по веревке?
— Когда я служил в силах самообороны, меня учили этому. Кроме того, подниматься не нужно, нужно будет спускаться.
— Нет, подниматься! — Зазывала кричал, брызжа слюной, голос его дрожал. — Мы сюда спускались. Значит, на обратном пути нужно подниматься.
— Вы сюда спускались? Обескураженный, продавец насекомых осуждающе взглянул на меня. Я тоже был растерян.
— Спускались? Откуда?
— Разве не ясно? С верхней дороги.
— С шоссе?
— Не знаю, с верхней дороги.
— Но там же никакой веревки нет.
— Веревка у нас была с собой. — Он нагнулся и поднял лежавшую рядом с лестницей сумку, похожую на фоторепортерскую. — В этой сумке есть все необходимое.