Восхитительная
Шрифт:
Герцогиня холодно усмехнулась:
– Значит, особую тягу к работодателям из семьи Сомерсет.
– Что ж, старший был мужчина хоть куда. Младший – вообще неотразим, не описать словами.
– Да, младший Сомерсет замечательный, выдающийся человек. Ваш дядя, который в душе был демократ, очень его любил. Он был бы рад иметь сына, похожего на Стюарта.
Вот это действительно щедрая похвала.
– Значит, вы одобрите мой выбор.
– Напротив! Я оскорблена как никогда. Безрассудство мистера Сомерсета меня просто шокирует. Он разрывает помолвку с достойнейшей девушкой ради того,
Судьба нашего правительства зависит от результата голосования по вопросу Гомруля. В случае провала билля падет и правительство, и мы снова окажемся в оппозиции, и бог знает как надолго. Я положила слишком много времени и сил на то, чтобы привести либералов во власть. Не могу позволить кому бы то ни было все испортить ради любовной интрижки.
– Разве нам обязательно обсуждать государственные дела, мадам? – осмелилась перебить Верити. – Не вижу, какое отношение моя связь с мистером Сомерсетом имеет к судьбе правящей коалиции.
– Неужели вы настолько наивны, что полагаете, будто ваше прошлое не отразится на Стюарте самым печальным образом? Не повредит его работе в качестве «главного кнута»? Он потеряет доверие мистера Гладстона!
Вдовствующая герцогиня сверлила ее взглядом.
– Власть – это образ, Вера. Сила мистера Сомерсета в значительной мере зиждется на его репутации человека, не совершающего ошибок. А вы – его роковая ошибка. Неужели вы не понимаете, какую стену предубеждения пришлось сломать этому человеку, чтобы занять достойное место в жизни? Ведь это чудо, что он сумел подняться столь высоко. И поднимется еще выше, когда после принятия билля о Гомруле получит портфель министра внутренних дел. В партии либералов очень немногие могут похвастать таким влиянием и моральным авторитетом. Мистер Сомерсет двигался прямо в дом номер десять по Даунинг-стрит, пока не поддался вашим чарам.
– Вы полагаете, я стану причиной крушения его планов? – спросила Верити с изрядной долей презрения в голосе; сердце ее, однако, тревожно сжалось. Вдовствующая герцогиня замыслила отобрать у нее Стюарта!
– Да, и вы это знаете, – ответила вдовствующая герцогиня. – Но еще не поздно. Никто ничего не знает. Прекратите это безумие. Уезжайте, и вы сможете спасти его для высшей должности в стране. Вы же знаете, как он этого хочет. За что боролся всю жизнь. Не лишайте его мечты в угоду собственному эгоизму.
– Я не эгоистка, – заявила Верити, ненавидя себя саму за то, что оправдывается. – Не более, чем вы.
– Неудачное сравнение, поскольку я крайне эгоистична и всегда была такой, – сообщила вдовствующая герцогиня с самым безмятежным видом. – Но мой эгоизм не ставит под угрозу доброе имя мистера Сомерсета или его будущее. А вы наделаете бед.
– Я вам не верю, – сказала Верити, пытаясь унять дрожь в голосе. Герцогиня сочтет ее волнение признаком слабости. – Однажды я уже покинула его, ради его же блага. И что? Мы потеряли добрых десять лет, а ведь могли бы давным-давно стать счастливы. Больше я его не оставлю.
– Значит, вы готовы его погубить?
Верити
– На кону всегда стоял большой куш. Он знает это, как никто другой. И он принял решение, несмотря на все доводы против. Не мое дело вмешиваться в его выбор.
– С его стороны это безумие, и вы знаете это лучше кого бы то ни было. За его одержимостью стоите вы и с довольным видом ждете, что он споткнется! Неужели вы его совсем не любите?
Верити рассвирепела:
– Не смейте подвергать сомнению мою любовь. Вы, ведьма с ледяным сердцем!
– Смею. – Вдовствующая герцогиня сохраняла неумолимое спокойствие горного ледника. – Ваша любовь его губит. Она навлечет на него лишь позор и бесчестье.
– Говорите что хотите. Я его не покину.
– Что ж, очень хорошо. Я думала, вы сумеете внять доводам разума, хотя, впрочем, без особой надежды. Значит, я поговорю с мистером Сомерсетом. Он всегда мыслил логично и рационально.
Душу Верити заволокло черной пеленой ужаса. Вспомнилось, с каким уважением Стюарт произносил имя вдовствующей герцогини, как высоко ценил мнение этой женщины. А ее влияние – влияние семьи Арлингтон – имело огромный вес в либеральных кругах.
– Я должна знать только одно, Вера, – продолжала вдовствующая герцогиня. – Разрешите ли вы ему уйти без лишнего шума, если он проявит благоразумие, или унизитесь до всяких женских уловок – слезы и все такое, – чтобы усложнить и без того тяжелое положение мистера Сомерсета?
Подобными женскими уловками Верити сроду не владела.
– Я не стану держать возле себя мужчину, который сомневается, стоит ли ему меня любить, – процедила она сквозь зубы.
– Отлично, – сказала вдовствующая герцогиня. – Значит, мы понимаем друг друга.
– Мне пора идти, – заявила Верити.
– Нет, останьтесь. Скоро здесь будет мистер Сомерсет. Вы тоже послушаете, какое решение он примет.
Значит, Стюарт едет сюда? Верити подошла к окну, которое выходило на заснеженную площадь. Снегопад продолжался, но свежевыпавший снег больше не казался ей красивым. Безотрадная картина – нежный покров сейчас будет измазан грязью колес и подметок пешеходов…
Через площадь к дому Арлингтонов спешили двое в цилиндрах и черных пальто. Сердце Верити перестало биться. Потом она поняла, что оба мужчины ей незнакомы. Вдруг приспешники герцогини не смогут разыскать Стюарта, ведь сегодня его нет в обеих конторах. Если бы Верити удалось найти его первой, она бы убедила его скоропалительно уехать с ней вместе – куда угодно! – чтобы хоть на несколько дней избавиться от железной хватки вдовствующей Герцогини. Но если она распорядилась следить за домом и за Стюартом…
– Это вы каждый год присылали букет полевых цветов на могилу моего мужа? – прервала ее размышления старая дама.
Верити обернулась, пораженная, что герцогиня заговорила на столь неожиданную тему. Она удивилась еще больше, когда оказалось, что та успела пересесть в другое кресло, откуда ей было проще наблюдать за Верити.
– Да, это я присылала цветы, – призналась Верити после недолгой паузы.
– Так я и думала. Только вы могли до этого додуматься.
– Он любил полевые цветы.