Восход Черной луны
Шрифт:
С этими словами Елена Петровна открыла коробочку и протянула Ирине тускло блеснувший медальон на цепочке редкого плетения.
Девушка растерянно приняла подарок. Медальон лежал в ее руке теплый, как будто живой, и на мгновение Ирине показалось, что в нем пульсирует в такт ударам ее собственного сердца таинственная, неземная жизнь. Она с интересом разглядывала вещицу. По виду медальон был действительно старинным, а надпись на нем была на языке, напоминающем санскрит.
Девушка нажала небольшой выступ на боковой поверхности медальона, и крышка плавно, как микролифт
— Из чего он сделан? — не столько из интереса, а скорей чтобы скрыть неловкость спросила Ирина.
— Я думала, из серебра, — охотно ответила Елена Петровна, — но оказалось, что это не так. Когда-то давно, когда Андрей, мой сын, был еще школьником, девятиклассником, — при этом воспоминании добрая улыбка тронула губы женщины, — он ночью снял с меня медальон и отнес к соседу-ювелиру, чтобы тот вставил в него полудрагоценный камушек, купленный в комиссионке на собранные от кино деньги. Хотел сделать мне сюрприз. Но я так запаниковала, обнаружив пропажу, что Андрюша вынужден был сознаться. Я тут же побежала к соседу и, когда забирала свою реликвию, выслушала мнение о том, что только идиоты изготавливают ювелирные украшения из титана. Бедняга затупил свои инструменты, но так и не смог сделать нужного для камушка углубления. Помнится, он был очень удивлен.
Закончив рассказ, Елена Петровна замолчала. После ее оживленного голоса наступившая тишина казалась гнетущей.
— Ну, я пойду? — почему-то нетвердо спросила Ирина.
— Да, конечно, — согласилась гадалка. — Прощай, золотая, точнее, до встречи. Да, да, до скорой встречи.
Девушка поднялась со стула и направилась к выходу, но тут же была остановлена взволнованным голосом хозяйки:
— Постой!
Елена Петровна метнулась к Ирине и с мольбой в голосе попросила:
— Надень медальон. Прямо сейчас, на моих глазах надень его.
Девушка нерешительно открыла коробочку и взглянула на покоящуюся на ее дне вещицу. Елена Петровна, заметив замешательство Ирины, взяла из ее рук подарок и сказала:
— Нагнись, я сама надену его.
Девушка послушно опустила голову и через секунду ощутила на своей груди непривычную тяжесть.
— Вот и все, — удовлетворенно воскликнула гадалка, — теперь я спокойна. Носи его, никогда не снимай. Я тебя очень прошу. А сейчас можно попрощаться.
И она неожиданно поцеловала Ирину в щеку.
Глава 18
Андрей впервые за много дней открыл глаза и тут же зажмурился. Яркая белизна больничной палаты ослепила надолго погасшее зрение. В ушах шумело и звенело. Казалось, его израненное тело отчаянно жаловалось своему хозяину на
Вот сосредоточенное, спокойное лицо Егора, уверенно выводящего штурмовик в атаку на яростно плюющую огнем и смертью спаренную зенитную установку, вот на серых, схваченных изморозью скалистых склонах расцветают чудовищные черные цветы разрывов их собственных снарядов, осыпая осколками стали и камня все живое…
Во всем существе Андрея была только война. Ее ставшие привычными жестокость и кровь — единственное, что воспринималось Арсеньевым как реальность. Он вновь и вновь переживал самые страшные и опасные моменты своей боевой жизни, переживал так, как будто все происходило наяву и снова грозило ему гибелью.
Черные отросшие за время беспамятства пряди волос Андрея разметались по белизне больничной подушки, на лице его выступили капельки пота. Скованное гипсом и растяжками тело было неподвижно, и лишь голова металась из стороны в строну, а пересохшие, потрескавшиеся губы выкрикивали слова команд, перемежающиеся крепкими мужскими словцами.
Молоденькая медсестра, заглянувшая в палату Андрея, некоторое врем с изумлением наблюдала за пациентом, который вот уже месяц лежал неподвижно, не проявляя никаких признаков жизни, и теперь вдруг задвигался, заговорил.
Ей, как и всему персоналу отделения, было жаль этого красивого парня, летчика, хотя все они уже и не надеялись, что он когда-нибудь выйдет из комы. Она попятилась назад и опрометью бросилась по коридору к ординаторской, чтобы сообщить удивительную и радостную новость, — пациент ожил.
Андрей словно почувствовал тот момент, когда врачи, медсестры и даже практиканты отделения сбежались в его палату. Он открыл глаза и ясным, незатуманенным взглядом обвел лица склонившихся над ним. Взор его, скользнув по людям в белых халатах, вдруг словно зацепился за что-то очень важное.
Глаза! Да, да, глаза! Снова эти глаза! Это они!
Это их он видел тогда, во время страшного падения вертолета.
Огромные черные глаза молоденькой девушки-практикантки смотрели на него с интересом и сочувствием. И хотя волосы ее были прикрыты белой шапочкой, Андрей уже знал, что они светло-рыжие, цвета спелой пшеницы.
Он не отрываясь смотрел на это прекрасное юное лицо и вдруг осознал, что долго находился между жизнью и смертью и что вернулся в бытие лишь благодаря невероятному усилию этого хрупкого существа.
Оно, это невесть откуда взявшееся создание, сначала твердо сказало костлявой «нет!», и курносая отступила, но вновь повторила атаку, и тогда этот ангел-хранитель, попросил Андрея: «Не уходи!», так попросил, что Андрей не смог, не посмел ослушаться и остался, несмотря ни на что.
«С этим лицом, с этими глазами я умирал и с ними же вернулся к жизни», — удовлетворенно подумал Андрей и вдруг застонал, не в силах выдержать новой волны боли, внезапно накатившейся на него.
Последнее, что он услышал, были слова: