Восход черной звезды
Шрифт:
– Совершенно верный вывод, — решил снизойти до ответа кесарь, — сейчас, в связи с военным положением, защита снята, но испокон веков светлый путь предназначался лишь для светлых, и иной ступивший был наказан.
Я не подумав, спросила:
– То есть, в вашем государстве нет нормальных дорог, отвечающих требованиям развитой экономики?
Надменный взгляд, недовольное выражение на лице и резкое:
– Этим ты и займешься.
– То есть я еще и дороги должна строить? — возмутилась я.
Тяжелый вздох и устремленный вдаль взгляд. Понятно, ответ можно
не ждать. Как
– У вас аристократическое правление, я правильно поняла? — мне было важно знать, с чем придется столкнуться.
— Да.
– А кто монарх?
Почему-то мне казалось важным выяснить все до конца данной дороги, пока я могу идти нормально, а не пригибаться, спасаясь от веток, и перепрыгивать поваленные стволы… как-то отвлекают подобные упражнения от рассуждений.
Кесарь тяжело вздохнул, но ответил:
– Старший сын Великой Пресветлой Элисситорес.
Ого!
– А потом?! И вообще — вы бывший правитель, если я правильно поняла, а кто нынешний? — хороший кстати вопрос.
Великий Араэден хмуро посмотрел на меня, и спокойно ответил:
– Труп.
Я снова споткнулась, несколько утратив нить его рассуждений, переспросила:
– Труп?! А разве труп может править?
Смех в ответ, и насмешливое:
– Ты тоже считаешь, что нет, коварная моя? Вот и я подумал… что нечего всяким трупам править в моей империи. Осталось лишь донести эту светлую мысль до брата…
И я не поняла:
– Это шутка?
— Нет.
– Вы брата убьете?! Родного?
Кесарь невозмутимо хмыкнул и, продолжая путь, ответил:
– Давно собирался, но повода не было.
Я ничего не сказала… А что можно сказать тому, для кого даже родственные узы не значат ничего? Лишь в очередной раз поразиться его беспримерной жестокости. Нет, я тоже добросердечием не отличаюсь и могу понять многое, но убить родного человека…
– Бесконечно поражаюсь твоей морали, — раздраженно произнес кесарь. — Не убью… раз ты так этого хочешь, добросердечная моя, но… урок преподам. Жестокий.
Мы почти подошли к краю дороги, и здесь на камнях виднелся красивый рисунок в виде переплетенных символов.
– Это руны, — кесарь остановил меня и щелкнул пальцами, на концах которых мгновенно появилось серебристое свечение, — руны позволяют наложить и стабилизировать заклинание.
Император начал рисовать какой-то символ над моей головой. А почему сразу над моей?
– Это руна защиты, подозрительная моя, — кесарь невольно улыбнулся, потешаясь над моим возмущением, — радужные пути переместят нас сразу в Элиргар, к моему дворцу. За триста двадцать семь лет пребывания в Рассветном Мире я усилил свой резерв силы, это позволит мне… быть достаточно откровенным в своих намерениях.
– То есть вам здесь не рады? — подметила я, и тут же добавила: — И почему я не удивлена?
Заметив весьма злой взгляд, мгновенно меняю тему:
– А причем тут этот красивый, — я не скрывая восхищения, смотрела на сверкающую руну, которая словно горела в воздухе, — но все же непонятный мне символ?
Прикрыв глаза, кесарь что-то произнес, и руна рассыпалась мириадами искр, которые упали на меня, и, не причинив вреда, истаяли на коже,
– Нежная моя, эта руна защитит тебя, пока я буду возвращать себе трон, — несколько раздраженно пояснил император. — Видишь ли, власть и деньги весьма быстро и основательно меняют владельцев, и мне придется напомнить всем светлым, кто хозяин Эррадараса. А в процессе напоминания, не хотелось бы лишиться столь умненького и исполнительного подарочка от Рассветного мира, как ты, коварная моя. Еще вопросы?
Вопросы?! Сначала требуется осознать полученную информацию.
– Задумчивая моя, — кесарь осторожно, словно боялся испугать, обнял ладонями мое лицо, заставил посмотреть в свои глаза, — когда мы перенесемся в Радужный дворец, не вмешивайся ни во что. Ты будешь следовать за мной, как моя тень, и ты должна быть в поле моего зрения ПОСТОЯННО… — пришлось кивнуть, а кесарь продолжил. — Но если, нежная моя, в силу каких-то несвойственных твоему чувству самосохранения мыслей, ты решишь покинуть меня в тот момент, пока я буду… несколько занят, я найду тебя, коварная моя, и буду весьма неторопливо и со вкусом убивать. Медленно, мучительно и бесконечно долго. Вопросы?
– Эээ, можно было начать с последней фразы, и тогда не потребовались бы две предыдущие, — не сдержалась я. — И, да — все поняла.
На мой язвительный выпад он не ответил, видимо морально готовился к чему-то эпическому.
– Именно эпическому, — подтвердил кесарь.
Белая каменная дорога обрывалась, словно обрубленная огромным топором, но мы не дошли до ее края, свернув к бело-розовым камням. Вообще местная природа меня и ранее удивляла — здесь царствовал сухой, словно приморский климат, деревья не отличались масштабами истинных лесных гигантов, чей ствол с трудом обхватывали трое, а своей стройностью и ровными стволами напоминали… кесаря. Да и сам цвет зелени не насыщенный, а словно высветленный. Возможно, подобную причудливую природу формировал свет двух светил?
– Нет, ее создали светлые, — рявкнул кесарь, — нежная моя, не отвлекай меня своими рассуждениями.
Кесарь направился в середину этой странной каменной беседки, и камни озарились розовым свечением.
– Чувствуют силу, — не скрывая радости, произнес Араэден, — видимо потоки бездействовали все это время… В руинах империя светлых… — а затем уже мне, — иди сюда, стой рядом и держись за меня.
Последнее мне не особо нравилось. Ближе подошла, еще раз оглядела странную каменную композицию, словно воссоздающую восьмиугольник из маленьких камней, размером в мой рост, и четырех больших и высоких камней в середине, но прикасаться к кесарю — увольте.
Он не отреагировал на мое неповиновение, и раскинул руки… Свечение, серебристо-розовое, протянулось от его ладоней разом ко всем четырем центральным камням, от них лучами света к остальным шестнадцати… И мир стремительно закружился, размываясь перед нашими глазами, вынуждая невольно прижаться к кесарю, обхватить его руками и испытывая смесь страха и восхищения, следить за радугой, словно спустившейся за нами.
– Не бойся, нежная моя, — прошептал великий Араэден, — ничего не бойся… Эррадарас уже принял тебя.