Восход Эндимиона
Шрифт:
Его Святейшество вручает рыцарю золотые шпоры, говоря: Прими сии шпоры, символ твоего ордена. Прославь и защити Святой Гроб Господень.
Подходит рыцарь-церемониймейстер, кардинал Лурдзамийский. В руках он держит обнаженный меч.
Церемониймейстер: Прими этот меч, символ твоего ордена. Защити Святую Церковь Господню и низвергни всех врагов Святого Креста. Но берегись поднять его на невиновных.
Рыцарь-церемониймейстер вкладывает меч в ножны, передает Его Святейшеству, а тот вручает меч рыцарю.
Папа
Дальнейшая часть церемонии повторяется для каждого кандидата. Его Святейшеству Папе вручают обнаженный меч, и он трижды касается клинком правого плеча рыцаря, говоря:
Посвящаю тебя и провозглашаю воином и рыцарем Святого Гроба Господня. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Вернув меч церемониймейстеру, Его Святейшество надевает на рыцаря крест, эмблему ордена.
Прими крест Господа нашего Иисуса Христа, дабы он охранил тебя, и неустанно повторяй: «Огради нас, Господи, этим крестом от всех врагов наших».
Рыцарь встает, кланяется Его Святейшеству и направляется к старшему по званию, чтобы принять от него плащ. Затем адъютант вручает ему берет, и рыцарь тут же надевает его на голову. После чего возвращается на место.
Все встают и вслед за Его Святейшеством запевают гимн:
О приди к нам, Дух Святой,Осени нас благодатью,Воцарись в сердцах, Создатель,Что открыты пред тобой!Ты любви великой пламя,Ты источник жизни всей,Неба сладостный елей…Боже, смилуйся над нами!Дар чудесный, дар небес,Вспыхни пламенем в клинках,Изгони из сердца страх,О Господней длани перст!Павших души упокой,Распали сердца живущих.Плоть слаба, но крепки душиДобродетелью святой.Пусть трепещет лютый врагПеред карою Господней.Предводимые ТобоюМы несем победы стяг!Милостью не обдели,Дай узреть Отца и Сына,Что с тобою триедины,Свет небесный ниспошли!Сын Господень, побеждай,Бог, восставший из могилы,Нам яви святую силу,Приведи нас, грешных, в Рай!Его Святейшество Папа Урбан Шестнадцатый: Да преклонятся все перед именем Господним.
Все: Аминь.
Его Святейшество и церемониймейстер удаляются.
Вслед за Его Святейшеством Урбаном Шестнадцатым кардинал Лурдзамийский вошел в маленькую комнату.
– Комната Слез… – проговорил кардинал Лурдзамийский. – Как давно я не заходил сюда.
Коричневые плиты пола почернели от времени, красные тафтяные обои поблекли. С низкого сводчатого потолка свисали на тяжелых цепях золотые светильники. Окон не было, но одну темно-красную стену прикрывали тяжелые
– Облачение Папы Пия Двенадцатого, – сказал понтифик. – Он надевал его здесь в 1939 году после избрания. Мы взяли облачение из Ватиканского музея и поместили сюда. И навещаем его от случая к случаю.
– Папа Пий Двенадцатый… – Госсекретарь задумался, пытаясь вспомнить, чем же отличился Пий Двенадцатый.
– Папа времен войны? – вдруг догадался он.
Урбан Шестнадцатый устало помотал головой. От тяжелой, изукрашенной митры на лбу остался красный след.
– Нас интересует не само его правление во время мировой войны на Старой Земле, а сложные сделки, в которые он вынужден был вступать, чтобы в том средоточии зла сохранить Церковь и Ватикан.
– Нацисты и фашисты, – задумчиво протянул кардинал Лурдзамийский. – Ну конечно…
Сравнение с Центром довольно уместно.
Слуги накрыли стол к чаю, и теперь госсекретарь исполнял роль личного слуги Его Святейшества. Он налил чай и подал Папе хрупкую фарфоровую чашечку. Урбан Шестнадцатый, устало кивнув, пригубил горячий напиток. Кардинал вернулся на прежнее место, рядом с древним облачением, и критически посмотрел на Папу. «Сердце снова сдает. Не ждет ли нас в ближайшее время очередное воскрешение и конклав?»
– Вы обратили внимание, кто был избран представителем рыцарей? – Папа пристально посмотрел на госсекретаря. В глазах его была печаль.
Вопрос застал кардинала Лурдзамийского врасплох.
– Ах да… – Он задумался. – Прежний глава Гильдии, Исодзаки. Он официально возглавит Крестовый поход на Кассиопею 4614.
– Он продвигается, – улыбнулся Его Святейшество.
– Епитимья может оказаться более суровой, чем предполагает месье Исодзаки. – Кардинал потер второй подбородок.
– Предвидятся серьезные потери? – поднял глаза Папа.
– Около сорока процентов. Из них половину воскресить не удастся. Бои в этом секторе весьма и весьма тяжелые.
– А в других?
– Волнения охватили уже шестьдесят планет Империи, Ваше Святейшество, – вздохнул кардинал Лурдзамийский. – Около трех миллионов человек подверглись инфицированию и отказались от крестоформа. Бои там идут, но власти контролируют ситуацию. С Возрождением-Вектор хуже… примерно три четверти миллиона зараженных, инфекция быстро распространяется.
Устало кивнув, Папа отхлебнул чаю.
– Расскажите нам что-нибудь хорошее, Симон Августино.
– Как раз перед началом церемонии из системы Тянь-Шаня прибыл курьерский зонд. Мы немедля расшифровали послание кардинала Мустафы.
Держа на весу чашку и блюдце, Папа молча ждал продолжения.
– Они встретили порождение дьявола, – доложил кардинал Лурдзамийский. – Во дворце далай-ламы.
– И…
– От действий воздержались по причине присутствия демона Шрайка. – Кардинал сверился с наручным комлогом. – Но опознание не вызывает ни малейших сомнений. Обнаружены дитя по имени Энея – ей уже больше двадцати лет, стандартных, разумеется, – и ее телохранитель Рауль Эндимион, арестованный и бежавший на Безбрежном Море более девяти лет назад, и другие.
– А Шрайк? – Папа коснулся тонкими пальцами своих тонких губ.
– Он появился лишь в тот момент, когда возникла непосредственная угроза девушке от… э-э-э… офицеров лейб-гвардии Альбедо. А затем исчез. Стычек не было.
– Но кардинал Мустафа не сумел воспользоваться случаем? – осведомился Папа. Кардинал кивнул. – И вы по-прежнему считаете, что он подходит для такого дела?
– Да, святой отец. Все идет по плану.
– А что «Рафаил»?
– Пока ничего, но Мустафа и адмирал Ву не сомневаются, что де Сойя объявится в системе Тянь-Шаня до предполагаемого момента изъятия девушки.