Восход Эндимиона

Симмонс Дэн

Лицо Стоун оставалось бесстрастным, но де Сойя догадывался, что она уточняет у своего старшего помощника, выходил ли «Уриил» на связь с «Рафаилом». На самом деле выходил, но совсем по другому поводу: флагман передавал точные координаты рандеву в системе Тау Кита.

– Что это за приказ, капитан де Сойя?

– Секретный, капитан Стоун. И к «Гавриилу» он не относится. – Командору Шану де Сойя сказал: – Наведите нейродеструкторы и передайте мне управление, как договаривались.

Секунду спустя в его правой руке появился пульт, невидимый для Стоун, но вполне ощутимый для де Сойи. Он попытался расслабить кисть, но указательный палец как бы сам собой лег на кнопку. По тому, сколь свободно, сколь небрежно висела вдоль тела правая

рука капитана Стоун, де Сойя догадывался, что его собеседница тоже держит в руке пульт. В тактическом пространстве их разделяло около трех метров. Между ними, на уровне груди, двигались к плоскости эклиптики выхлоп «Рафаила» и более короткий выхлоп «Гавриила».

– Капитан де Сойя, ваша новая точка перехода не соответствует координатам Тау Кита.

– У нас новый приказ, капитан Стоун. – Де Сойя посмотрел в глаза своему бывшему помощнику. Хален всегда замечательно умела скрывать свои чувства. На факельщике «Бальтазар» он не раз и не два проигрывал ей в покер.

– Куда вы направляетесь теперь, капитан де Сойя?

Тридцать три минуты до прыжка.

– Секретная информация, капитан Стоун. Могу только сказать, что по завершении операции «Рафаил» присоединится к эскадре в системе Тау Кита.

Левой рукой Стоун потерла щеку. Де Сойя внимательно наблюдал за пальцами ее правой руки. Чтобы открыть огонь, ей не придется поднимать руку, но, как правило, в таких случаях срабатывает инстинкт и человек машинально прицеливается в противника…

Де Сойя ненавидел нейродеструкторы и знал, что Стоун относится к ним ничуть не лучше. Это было оружие трусов, запрещенное к использованию штабом Флота и Церковью – до санкционированной Святым Престолом экспедиции. В отличие от тех, что применялись во времена Гегемонии, новые нейродеструкторы уничтожали все живое на борту противника, выкашивали будто серпами. Если в двух словах, принцип их действия состоял в следующем: аккумуляторы, питавшиеся от двигателя Гидеона, испускали волны, вносившие искажения в пространственно-временной континуум. В результате возникало легкое нарушение матрицы реального времени, похожее на неудачный прыжок в пространстве Хоукинга, и этого легкого нарушения было вполне достаточно, чтобы уничтожить хрупкую гармонию человеческого мозга.

Но хоть Стоун и разделяла ненависть офицеров флота к нейродеструкторам, она наверняка решит ими воспользоваться. На постройку «Рафаила» были затрачены огромные суммы, поэтому Стоун первым делом попытается помешать украсть корабль, не повредив при этом сам звездолет. Проблема состояла в том, что даже залп из нейродеструкторов вряд ли помешает «Рафаилу» совершить прыжок – все зависит от того, какая программа заложена в бортовой компьютер и насколько она уже выполнена. По традиции капитан проводил прыжок вручную – по крайней мере всегда держал под рукой кнопку сброса, – но у Стоун не было никаких гарантий, что де Сойя намерен следовать традициям.

– Могу я поговорить с командором Жабером? – спросила Стоун.

Де Сойя улыбнулся:

– Мой старший помощник занят, он выполняет свои обязанности. – «Значит, Хоган – шпион. Вот подтверждение, которого нам не хватало».

«Гавриил» уже не смог бы догнать их, даже ускорившись до шестисот g. «Рафаил» достигнет точки перехода задолго до того, как другой звездолет окажется на «абордажном» расстоянии. Итак, чтобы остановить их, Стоун придется пустить в ход «лучи смерти», а затем потратить драгоценную энергию на то, чтобы подавить силовые экраны. Если она ошибается – если де Сойя и вправду действует в соответствии с полученными в последнюю минуту приказами, – ее почти наверняка ждет военный трибунал и позорная отставка. Но если она ничего не предпримет, а де Сойя и впрямь намеревается угнать «архангел», ее точно отдадут под суд, отправят в отставку, отлучат от церкви и, вполне возможно, казнят.

– Федерико, – тихо сказала она, – пожалуйста, сбросьте скорость, чтобы мы могли вас догнать. Потом

вы снова разгонитесь и отправитесь выполнять свои секретные приказы. Я всего лишь прошу разрешения пройти на борт «Рафаила» и убедиться, что все в порядке.

Де Сойя помедлил с ответом. Он не мог на это пойти – торможение неминуемо приведет к медленному двухдневному воскрешению команды перед следующим прыжком. Он не сводил глаз с лица Стоун, одновременно следя за изображением «Гавриила» на фоне ослепительно белого хвоста пламени. Может быть, она попытается пробить экраны «Рафаила» обычным оружием. У де Сойи не было никакого желания пускать в ход ракеты или лучевые пушки, не хотелось ни в коем случае уничтожать «Гавриил». Да, он изменил Церкви и государству, но убийцей становиться не собирался.

Значит, нейродеструкторы…

– Хорошо, Хален, – почти весело отозвался он. – Я прикажу Хогану уменьшить ускорение до двухсот g, чтобы вы могли подойти к нам. – Он повернул голову, словно собираясь отдать приказ.

Должно быть, его рука дрогнула. Рука Стоун тоже – невидимое оружие слегка приподнялось, когда она надавила на кнопку.

За долю секунды до залпа де Сойя заметил восемь искорок, отделившихся от «Гавриила». Стоун не желала испытывать судьбу – она вознамерилась испарить «Рафаил», хотя бы так не дать ему ускользнуть.

Виртуальный образ капитана Стоун отшатнулся и исчез, когда на ее корабль обрушились «лучи смерти». Люди на борту мгновенно погибли, связь нарушилась.

Менее чем секунду спустя капитан де Сойя ощутил, что его выдернуло из тактического пространства и что нейроны в его мозгу буквально поджарились. Кровь хлынула из его глазниц, рта и ушей, но капитан был уже мертв, как и все остальные бодрствовавшие на борту «Рафаила» – сержант Грегориус и двое его гвардейцев, лейтенанты Меир и Дениш, командоры Аргайл и Шан.

Шестнадцать секунд спустя восемь ракет возникли в реальном пространстве и взорвались рядом с безмолвным «Рафаилом».

Гиес наблюдал в реальном времени, как Рауль Эндимион попрощался с провожавшими его людьми в красных балахонах, сел в каяк и принялся грести по направлению к арке портала. Местное население, похоже, праздновало двойное лунное затмение, над рекой грохотал фейерверк, из тысяч глоток вырывались диковинные звуки. Гиес встал и приготовился пройти по воде, чтобы выхватить жертву из каяка. Было решено, что, если Рауль Эндимион окажется один, его следует оставить в живых для допроса – поскольку главной целью было установить местонахождение девчонки Энеи; но никто не запрещал слегка поиздеваться над ним. Гиес намеревался переключиться в боевой режим и перерезать Эндимиону сухожилия на руках. Он мог сделать это в долю секунды, причем так, чтобы человек не истек кровью до того, как окажется на борту звездолета.

Шесть километров до портала Гиес преодолел практически мгновенно, на ходу проверяя лица прохожих и заглядывая в диковинные повозки, словно замершие на дороге. Очутившись у арки и укрывшись в ивняке на высоком берегу канала, он переключился в стандартный режим. Его задача – охранять черный ход. Немез свяжется с ним, когда найдет пропавшего беглеца.

За двадцать минут ожидания Гиес успел переговорить со Скиллой и Бриареем, но от Немез не было ничего. Это удивляло. Все молча допускали, что она должна найти пропавшего человека за несколько секунд реального времени. Гиес не беспокоился – он просто не умел беспокоиться в истинном смысле слова, – он лишь предположил, что Немез все еще разыскивает беглеца, непрерывно переключаясь из режима в режим. Должно быть, все его запросы приходились как раз на те моменты, когда она была в боевом режиме. Кроме того, он отдавал себе отчет, что Немез, как более ранний экземпляр, расходует больше энергии. Она меньше их привыкла к общению на этих частотах. Гиес ничуть не возражал бы, если бы им приказали не извлекать Немез из камня на Роще Богов, а попросту найти ее и уничтожить.