Восход луны

Хантер Эрин

— Любопытно, — сухо заметил Грачик. — Может быть, нам стоит подойти к Острозубу и попросить его уйти подобру-поздорову?

— Мышеголовый! — снисходительно усмехнулась Белочка. — Вовсе нет. Просто, раз мы не можем сами убить Острозуба, значит, надо найти что-то, что сделает это вместо нас!

Глава XX

Мышиный хвостик проскользнул между растопыренными лапами Листвички, и она разочарованно уставилась на расщелину, в которой скрылся зверек. Пепелица послала ее за лекарственными травами, но, следуя приказу

Огнезвезда, не выпустила из лагеря одну, а велела взять с собой Медуницу.

— Не повезло, — сочувственно вздохнула пестрая кошечка. — Но эта мышка все равно была ужасно тощая.

— Дичь есть дичь, — огрызнулась Листвичка. — Я бы поймала ее, если бы у меня не плыло перед глазами от голода!

Она стала вылезать из-под куста, листья и алые ягоды, свисавшие с ветвей и густо усеявшие траву под кустом.

— Мышеголовая! — выругалась она. — Теперь у меня все лапы в этой пакости!

— В чем дело?

Листвичка выбралась из-под куста и махнула хвостом на ягоды.

— Смерть-ягоды, — пояснила она. — Я так увлеклась этой мышью, что даже не заметила их!

— Давай поищем воду и как следует отмоем твои лапы, — передернулась Медуница.

Листвичку удивил ужас, промелькнувший в обычно веселых глазах подруги. Смерть-ягоды были, конечно, опасны, но только для тех, кто их ел. Медуница была одной из самых храбрых кошек в племени, тогда почему же от одного вида ягод она вся ощетинилась и прижала уши к затылку?

— Что с тобой? — спросила Листвичка, когда они брели по лесу, ища глазами лужу, в которой можно бы отмыть перепачканные лапы.

— Все в порядке, — зажмурилась Медуница и, помолчав, спросила. — Ты знаешь, что однажды я чуть не умерла от этих смерть-ягод?

— Нет! — Листвичка остановилась как вкопанная и вытаращила глаза на подругу. — Как это было?

— Ты тогда еще не родилась, а я была совсем котенком. Ты слышала о Частоколе? Он был самым преданным сообщником Звездоцапа в нашем племени. Так вот, я выследила его, когда он встречался с глашатаем Звездоцапа, Чернопятом… будущим Чернозвездом. Они встречались на нашей территории, представляешь? Когда Частокол понял, что я все видела, он накормил меня смерть-ягодами, чтобы я не могла никому ничего рассказать.

— Какой ужас! — воскликнула Листвичка, прижимаясь щекой к боку подруги.

— Я выжила только благодаря Пепелице, — вздохнула Медуница. — Но это все в прошлом. Двуногие, это, конечно, ужасно, но зато нам больше нечего бояться Звездоцапа! — она повернулась и высоко подняла хвостик. — Пойдем, отмоем дочиста твои лапы. Нам сейчас только отравления смерть-ягодами недоставало!

Самые мрачные мысли лезли в голову Листвичке, когда она послушно брела по траве следом за подругой. Если Звездоцап в самом деле был отцом Коршуна с Мотылинкой, то их неприятности далеко не закончились.

Они приближались к Гремящей Тропе, и с каждым шагом рев чудовищ становился все громче. Вскоре подруги отыскали маленькую лужицу на дне овражка. Листвичка несколько раз окунула лапки в воду и насухо вытерла их о траву, прежде чем убедилась, что смыла все следы ягод. Все было в порядке, если не считать того, что следующие

несколько дней она не сможет вылизываться без опаски!

— Готово! — объявила она. Ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать рев чудищ. — Думаю, все в порядке. Смотри, какой сочный кустик кервеля. Пепелица будет очень…

Она в ужасе поперхнулась и замолчала, потому что рев чудовища неожиданно стал громче, а в следующий миг ей почудилось, будто небо раскололось от грохота. Огромная, сверкающая туша выскочила из кустов, подминая под себя только что облюбованный ею кустик кервеля. Медуница с визгом бросилась к ближайшему дереву, взлетела вверх по стволу и уселась на первой развилке. Шерсть ее торчала дыбом, глаза стали вдвое больше от страха.

Листвичка распласталась на дне оврага. Парализованная ужасом, она смотрела, как чудовище подскочило к ясеню, который был почти вдвое больше его самого, и играючи вырвало его из земли, словно перед ним было не дерево, а какой-нибудь лопух. Чудовище взметнуло убитое дерево высоко в воздух и, зажав его в огромной, изогнутой лапе, одним махом сорвало ветки. Сучья дождем посыпались на землю рядом с Листвичкой.

— Листвичка! — вывел ее из оцепенения отчаянный визг Медуницы. Подруга спрыгнула с дерева, которое перестало быть надежным убежищем, вихрем пронеслась по поляне и пнула Листвичку в бок, заставляя подняться. — Бежим!

Листвичка метнула последний испуганный взгляд на чудовище и увидела, что оно уже принялось кромсать дерево на части. Не помня себя, она неслась по лесу следом за Медуницей, продираясь сквозь колючие заросли ежевики, утопая в оврагах, до краев наполненных жидкой грязью.

Только когда рев превратился в глухой рокот, запыхавшиеся кошки остановились и уставились друг на друга.

— Они забирают все больше и больше нашей территории, — прохрипела Медуница. — Скоро нам совсем не останется места.

Все еще дрожа, Листвичка в страхе обернулась, боясь увидеть несущееся за ними по пятам чудовище.

— Я ненавижу их! — всхлипнула она. — Какое они имеют право?! Что мы им сделали?!

— Это же Двуногие, — вздохнула Медуница. Она уже начала приходить в себя, взъерошенная шерстка на ее боках потихоньку опускалась. Она ласково погладила Листвичку по уху кончиком своего хвоста. — Пойдем, поищем травы возле границы с Речным племенем. Надо уйти как можно дальше от этих грязных чудищ.

* * *

Листвичка кивнула, чувствуя себя слишком испуганной, чтобы говорить. Она брела по лесу за Медуницей, и сердце ее сжималось от горечи при мысли о том, сколько безмятежных уголков леса больше никогда уже не будут безмятежными и скольким деревьям никогда не суждено зазеленеть с наступлением Зеленых Листьев. «Звездное племя, должно быть, тоже скорбит вместе с нами, — подумала она. — Наверное, им еще больнее оттого, что они не могут остановить разрушение…»

— Что же с нами теперь будет? — через какое-то время спросила Медуница. — Я уже не помню, когда в последний раз была сыта… и остальные тоже. Ты только посмотри на Тростинку. Она обвиняет себя в смерти Хвоинки, но разве это ее вина?