Восходящая тень (др. изд.)
Шрифт:
— Отец! — воскликнул Адан, упав на колени рядом с ним. — Отец, что с тобой? Тебе плохо? Как тебе помочь?
С трудом подняв руку, Джонай ухватил сына за ворот и, приблизив его лицо к себе, прохрипел:
— Уводи… людей… на юг. — Он с трудом выдавливал из себя слова между рвущими сердце спазмами.
— Отец, это ведь мы…
— Слушай, слушай! Уводи… айил на юг. В безопасное место… Блюди Завет… Храни… то… что доверили нам Айз Седай… пока они не придут! Путь Листа! Ты должен…
«Я пытался, — промелькнуло
Алнора. Имя истаяло, боль в груди Ранда отступила. Во всем этом, казалось, не было смысла. Как могли эти люди называться айильцами? Рядом, оскалив зубы в беззвучном реве, стоял Мурадин, впившийся ногтями в лицо, на котором алели царапины. Внутри колонн пульсировали слепящие огни, вокруг них завивались смерчи.
Вперед.
Джонай бежал по пустынным улицам, стараясь не смотреть на разрушенные дома и мертвые деревья чоры. Все погибло. Земля под ногами еще дрожала после последнего толчка. Джонай был одет в кадин'сор, обычную рабочую одежду, но то, что ему приходилось делать сейчас, не имело ничего общего с привычной работой, которой его учили. Ему было всего шестьдесят три года, он даже не поседел, но сейчас чувствовал себя разбитым, утомленным старцем. Никто не окликнул его у входа в Зал Слуг — у порога вообще никого не было. Внутри суетились люди с ворохами бумаг и коробками в руках, но на него никто не обращал внимания. Казалось, все были близки к панике, и с каждым подземным толчком это ощущение усиливалось. Он пересек приемную и начал торопливо подниматься по широким каменным ступеням. Серебристо-белый камень был испачкан грязью, но, похоже, теперь это никого не заботило. Он подошел к нужной двери, простой и неприметной в сравнении с высокими, вызолоченными дверями зала собраний, и без стука проскользнул внутрь.
Вдоль длинного стола стояли Айз Седай. Было их около полудюжины, и они, кажется, даже не замечали, что стены зала время от времени содрогаются, ибо о чем-то спорили. В зале находились только женщины.
Джонай поежился. Ему трудно было представить, чтобы здесь, среди них, вновь оказался мужчина. Но бросив взгляд на стол, он уже не поежился, а содрогнулся. Там, на расстеленном вместо скатерти Драконовом стяге Льюса Тэрина Теламона, Убийцы Родичей, лежал хрустальный меч. Сердце айильца сжалось. Почему эти вещи здесь? Почему их не уничтожили, как и саму память о проклятом?
— Что толку в твоих Предсказаниях, — почти кричала Оселле, и ее длинные волосы развевались, когда она в ярости трясла головой, — что в них толку, если ты не можешь сказать нам когда?! От этого зависит судьба мира! Будущего! Самого Колеса!
— Я не Творец, — возразила темноглазая Диендра голосом, почти не утратившим обычной невозмутимости Айз Седай, — я могу сказать
— Тише, сестры! — возразила Солинда, пожалуй, самая спокойная из всех.
Джонай взглянул на нее. Айз Седай была облачена в старомодное платье, напоминавшее с виду облако голубоватого тумана. Солнечно-рыжие волосы, почти такого же цвета, как и у него самого, ниспадали до талии. Дед Джоная служил ей еще юношей, но она была Айз Седай и даже сейчас выглядела молодой.
— Времени для споров не осталось. К завтрашнему дню Джарик и Хайндар будут здесь.
— Иначе говоря, Солинда, ошибиться мы не вправе.
— Тем более мы должны знать.
— Если есть возможность…
Джонай молча стоял в стороне — они сами позовут его, когда сочтут нужным. Он заметил, что кроме него и Айз Седай в помещении находится еще и Сомешта. Огромная фигура Нима, сидевшего у двери, возвышалась над Джонаем и казалось свитой из ветвей и листьев. Лицо его было испещрено трещинами коричневого и угольно-черного цвета, они же избороздили зеленую траву его волос. Он поднял огромные, орехового цвета глаза, в которых стояла тревога, и взглянул на Джоная. Джонай кивнул, а Сомешта потрогал пальцем трещину, задумчиво нахмурился и негромко спросил:
— Я тебя знаю?
— Я твой друг, — печально сказал Джонай. Он не видел Сомешту много лет, но слышал о том, что случилось с Нимами. Большинство из них погибло. — Ты катал меня на плечах, когда я был маленьким. Неужто ты ничего не помнишь?
— Песни, — пробормотал Сомешта, — пели тогда песни? Многое сгинуло. Правда, Айз Седай говорят, будто кое-что вернется. А ты ведь Дитя Дракона.
Джонай моргнул. Это название внушало страх и к тому же не соответствовало истине. Но нынче многие считали, что некогда Да'шайн служили именно Дракону, а не другим Айз Седай.
— Джонай!
Он обернулся на голос Солинды и преклонил колено, когда она подошла. Прочие Айз Седай продолжали спорить, но чуть потише.
— Все готово, Джонай? — спросила она.
— Все, Солинда Седай… — Он помедлил и, набрав в грудь воздуху, продолжил:
— Солинда Седай, многие из нас желают остаться. Мы могли бы служить и дальше.
— Ты знаешь, что случилось с Айил в Тзоре? Он кивнул, и она со вздохом погладила его по волосам, словно он был малым ребенком.
— Конечно, у вас, Да'шайн, куда больше мужества, чем у… Десять тысяч айильцев, взявшись за руки, пели. Они пытались напомнить безумцу, кто они и кем был он, но тщетно. Ничего не понимая, он убивал их сотнями, а они вновь и вновь смыкали ряды и пели. Джарик Мондоран убил их. Мне говорили, последнего Айил он слушал почти час, но потом убил и его. А потом Тзора заполыхала. Неистовое пламя пожирало все — металл, камень, плоть. На месте второго по величине города осталось лишь застывшее озерцо расплавленного стекла.