Восходящая тень
Шрифт:
— Ну-ну. Не надо. Я ведь уже сказал — нет. Не стану врать, что мне это по вкусу, но я не уйду. Тебя это устраивает? — Лицо его стало задумчивым и печальным. — Эгвейн, тебе никогда не хотелось вернуться домой? И чтобы всего этого не было?
Вопрос был не прост. Но в ответе Эгвейн была уверена:
— Несмотря ни на что — нет. А тебе?
— Мне тоже. Было бы глупо думать иначе, верно? Что я люблю, так это города, и Тир мне подходит. До поры до времени, Эгвейн, ты ничего не скажешь Морейн? О том, что я просил совета, и все такое?
— А почему? — недоверчиво спросила Эгвейн. В конце концов, это был Мэт. Он смущенно пожал плечами:
— Я всегда старался держаться от нее подальше. И изо всех сил
— Не скажу, — ответила Эгвейн, — если ты пообещаешь, что не подойдешь к этому тер'ангриалу без ее разрешения. Я и говорить-то тебе о нем не имела права.
— Обещаю. — Он усмехнулся. — Я не подойду к этой штуке даже ради спасения собственной жизни. — И с дурашливой торжественностью произнес:
— Клянусь!
Как бы ни менялось все вокруг, Мэт оставался Мэтом.
Глава 9. РЕШЕНИЯ
Миновало три дня, таких душных и жарких, что они истощали терпение даже привычных к подобной погоде жителей Тира. Жизнь в городе замерла, а обитатели Твердыни буквально засыпали на ходу. Видя нерадение прислуги, домоправительница рвала на себе волосы, но поделать ничего не могла — все силы отнимала жара. Защитники Твердыни таяли на своих постах, точно оплавленные свечи, а их командиры, пренебрегая своими служебными обязанностями, потягивали охлажденное вино. Благородные Лорды большую часть дня отсиживались в своих покоях, а некоторые из них и вовсе покинули Твердыню, предпочитая переждать жару на востоке, в своих имениях, раскинувшихся на склонах Хребта Мира. Там было малость попрохладней. Как ни странно, лишь чужеземцы, переносившие жару куда тяжелее местных жителей, не утратили бодрости духа. Час за часом убегало драгоценное время, и тут уж не до жары.
Мэт очень скоро убедился, что не ошибся: после того как игральные карты пытались его прикончить, молодые лорды, наблюдавшие сию сцену, постарались довести эту историю до всех своих дружков, и слухи о ней разлетелись по всей Твердыне. Всякий, у кого в кармане завалялась хоть пара серебряных монет, в ответ на предложение Мэта сыграть отговаривался чем придется. Причем избегали Мэта не только молодые дворяне. Служанки, еще недавно щедро дарившие ему свои ласки, стали чураться парня, а одна или две напрямик сказали, что оставаться с ним наедине, по слухам, небезопасно. Перрин, похоже, был поглощен собственными заботами, а Том, тот и вовсе пропал из виду. Мэт понятия не имел, чем занят менестрель, но его невозможно было застать ни днем, ни ночью. Зато Морейн, которой Мэт желал сквозь землю провалиться, все время, будто ненароком, оказывалась рядом. Куда бы он ни пошел, сна то и дело появлялась поблизости, и с таким многозначительным видом, точно наперед знала все его потаенные мысли. В глазах ее читалось: знаю я, что ты задумал, но тому не бывать, все будет по-моему. Правда, для Мэта это ничего не меняло — он по-прежнему, раз за разом, находил предлог для того, чтобы отсрочить уход еще на денек. Он ведь и не обещал Эгвейн остаться здесь навсегда. Однако, так пли иначе, не уходил.
Как-то раз с лампой в руках он спустился в самое чрево Твердыни и добрался до наполовину рассыпавшейся в труху двери в дальнем конце подвального коридора. Некоторое время он таращился в темноту, силясь разглядеть непонятные предметы, укутанные пыльной холстиной, и грубо сколоченные бочки и клети, на которых в полном беспорядке были навалены статуэтки и всевозможные стеклянные, хрустальные и металлические штуковины неизвестного назначения. Поглазев на все это несколько минут, Мэт повернул назад, бормоча:
— Я был бы величайшим идиотом в этом идиотском мире!
Однако ничто не мешало ему наведываться в город. Там, в тавернах
Порой, бродя по портовым тавернам, Перрин встречал Мэта. Тот налегал на дешевое вино и бросал кости так, будто его вовсе не интересовал выигрыш, а однажды, когда к нему прицепился дородный корабельщик, решивший, что парню подозрительно часто везет, Мэт выхватил нож. Прежде такой вспыльчивости за ним не водилось. Но вместо того чтобы выяснить, что же все-таки беспокоит Мэта, Перрин его избегал. Сам-то он заглядывал в кабаки отнюдь не ради вина или игры в кости, а задирам достаточно было одного взгляда на его могучие плечи и особенно глаза, чтобы мгновенно притихнуть. Перрин угощал скверным вином матросов в широченных кожаных штанах, приказчиков с серебряными цепочками на груди и вообще каждого, кто с виду смахивал на чужестранца. Он собирал рассказы, слухи, сплетни — все, что могло бы помочь ему убедить Фэйли убраться подальше от Твердыни. И от него Перрин был уверен: если он сумеет откопать что-нибудь необычное, что посулит Фэйли настоящее приключение — такое, чтобы ее имя попало в легенду, — она уйдет. Девушка делала вид, что не понимает, что вынуждает Перрина оставаться, но время от времени намекала, что не прочь уйти и рассчитывает, что он составит ей компанию. Перрин же был убежден, что, если подвернется удачная приманка, она покинет Тир и без него.
Слухи, доходившие до них, были по большей части туманными и невнятными. Поговаривали, что войну, полыхавшую на всем побережье Океана Арит, затеял неведомый народ, вроде бы называвшийся Сочин. Именовали его по-разному. Кое-кто высказывал предположение, что спустя тысячелетия на материк вернулись потомки воинов Артура Ястребиное Крыло. Какой-то тарабонец в круглой красной шапке и с толстенными, точно бычьи рога, усами с серьезным видом утверждал, что ведет их не кто иной, как Артур, вооруженный своим легендарным мечом по имени Справедливость. Рассказывали и о том, что найден легендарный Рог Валир, которому, по преданию, суждено созвать из могил павших героев древности на Последнюю Битву. Весь Гэалдан был охвачен пожаром восстаний, Иллиан потрясали вспышки массового безумия, а в Кайриэне лишь голод приостановил всеобщую резню. Кое-где в Пограничных Землях участились набеги троллоков. Вот уж куда он ни за что не отпустит Фэйли — слишком там опасно.
Куда более интересными представлялись Перрину известия о беспорядках в Салдэйе. Может быть, Фэйли все-таки потянет в родные места? Мазрим Таим, Лжедракон, по его сведениям, находился в руках Айз Седай. Правда, с другой стороны, никто толком не знал, что там за беспорядки, а от собственных домыслов Перрин старался воздерживаться: Фэйли все одно забросала бы его вопросами, прежде чем ввязаться даже в многообещающую историю. Кроме того, у него не было уверенности в том, что в Салдэйе действительно безопаснее, чем в других местах.
Не мог он и сказать Фэйли, где проводит время, поскольку она непременно начала бы приставать к нему с расспросами. Она прекрасно знала, что, в отличие от Мэта, Перрин не любитель шататься по кабакам. А поскольку врать он был не мастер, то предпочитал отмалчиваться, и Фэйли, хоть ничего и не говорила, начала поглядывать на юношу искоса. Ему оставалось только удвоить усилия в надежде отыскать хоть что-нибудь подходящее. Нужно обязательно удалить Фэйли из Тира, не то ей грозит верная гибель. Другого выхода нет.