Восхождение богов
Шрифт:
Артан моментально вспыхнул и со злости ударил кулаком по дереву, отчего то жалобно заскрипело. Он как тучка, взъярившаяся на тревоживший её ветер, из глаз того и гляди посыплются искры.
— Даже жаль, что он так быстро умер. За его предательство… — Арт скрипнул зубами, отводя взгляд.
Я уже привыкла, что он предпочитает гасить свои порывы, оставаясь со мной невозмутимым. От этого дни, когда ссорились, горели ярче.
— Не кори себя. Никто не мог догадаться. Томар был последователем Ктуула задолго до поступления на службу к Каргам. Такую древнюю
— Мы не знали, где ты. Столичная Селеста не могла быть тобой, поэтому считали, что Ктуул где-то удерживает тебя. И искали, но это как иголку в стоге сена, а сейчас таких иголок — целый стог.
Криво усмехнувшись, я кивнула. Бесконечный хаос и вольница для тех, кто слишком долго сидел на цепи. Стоило ожидать, что Каргатское королевство без возницы бросится вскачь.
— Мы выбрались благодаря Амалии. Того, что она сделала.
Артан решился докончить рассказ только когда приблизились к обитаемой части леса, удалившись от яркости странной осени и дойдя до немногих оставшихся зелёных листьев. За нашу прогулку я успела рассказать всё, что со мной приключилось, что успела узнать и увидеть. За исключением ряда вещей, о которых пока не могла говорить. Просто не могла.
— Она здесь? Не терпится её увидеть! — воодушевилась я, заметив лица людей возле небольшой уличной веранды, окружённой водопадами и разноцветными фонтанами.
Показалось, что услышала смех сестры и среди деревьев мелькнули рыжие завитки волос Анки. Всем сердцем устремилась туда, когда Арт схватил за локоть и придержал, приблизив к себе. Его глаза — пугающие грозовые тучи, а голос сух до отвращения.
— Амалия приняла в себя Шэ. Томар уничтожил носителя ножом, разрезавшим связь бога с его детьми. Именно его боль от возвращения жара лавы пробудила дремлющий вулкан и чуть не погубила нас всех. Колдунья стала его носительницей. И являясь первой… она почти сгорела, отдав всю себя.
Я нахмурилась. Перед глазами стояло лицо Кукулейко. Он был носителем, но личность сохранил. Вспомнила Лейкуку, мальчишку, перенявшим эстафету. Он также оставался собой. Шэ забирал часть, но не поглощал личность.
Видя, что не понимаю, Арт объяснил:
— Её здесь нет, Сэл. Шэ в её обличии находится где-то далеко, он увёл выживших людей на поиски нового безопасного места.
Мой драгоценный муж, осторожно проведя ладонью по моему вспотевшему лбу, смахивая морщинки печали, добавил:
— Мы её не увидим. Если Шэ покинет её тело, она мигом состарится и умрёт. Шаманизм черпает силу изнутри, а не снаружи. Амалия пожертвовала жизнью, чтобы спасти нас.
Я смогла только глубоко вздохнуть, вбирая столько воздуха, что закружилась голова. Впереди раздались знакомые голоса, кто-то набросился на меня, сжимая в крепких объятиях, а я всё никак не могла выдохнуть, неотрывно глядя на Арта, который повторял едва слышно: «Не забывай дышать, Сэлли. Милая моя, держись».
Родной голос что-то восторженно говорил на ухо, а я вздохнула ещё глубже, задерживая слёзы и кривя губы в
— Кали, не сжимая мои рёбра так сильно — сломаешь же! — настужено звонким голосом восклицаю сестре, и она отпускает меня.
Как же давно я не видела её! Не видела свет в глазах малышки Кали, моей сестры-близнеца. Мы совсем разные, а ведь когда-то были почти одним целым.
Я отмечаю, что она не изменилась, что Калиста по-прежнему держится поистине с королевским достоинством и сдержанностью. Что она всегда подле своего мужа Деяна, который кивает мне как выживший выжившему. Чуть в отдалении стоят Анка и Седов, меня настораживает незримая схожесть ауры вокруг них, будто они теперь из одного теста слеплены и Арт шепчет: «Потом объясню».
Меня вышло встретить так много знакомых и незнакомых лиц, что глаза разбегаются от попытки ухватить каждого и каждому отдать должное. Гадельеры, Винцели, Барбские, даже Паули оказалась среди гостей эльфов и это отозвалось смутной тревогой, когда осознала, как много близких людей оказалось в лесах, подвергаемых атаке Моры.
И, наконец, я увидела маму. Она стояла чуть в сторонке, будто не смея подойти, а я со всех ног устремляюсь к ней, влезая в объятия и жмурясь изо всех сил.
— Мамочка, — шепчу, но так, чтобы слышала лишь она.
Как же мне было одиноко, если могла думать только о возвращении домой, в эту тихую гавань из рук, уткнувшись в шею, вдыхая медовый запах с примесью вереска и льна. Будто камень с души пал, освобождая птицу. Ранимость удерживала от того, чтобы взглянуть в материнские глаза и прочить всё невысказанное, наболевшее, накипевшее за эти месяцы.
— Я больше никогда тебя никуда не отпущу, слышишь? Ох, да провалилось бы это проклятое равновесие! Если бы я знала, если бы только знала, что случится, то сама бы заперла бы в этих лесах, чтобы и духу твоего рядом с этим монстром не было! — причитала мать, раскачивая меня как младенца на своих руках.
Это заставило дёрнуться и осторожно высвободиться. Да, её серые глаза полны родительской тревоги и затаённой грусти. Она выстрадала эти месяцы, похудев, избавившись от лёгкой полноты. И это в месяцы кормления грудью!
— Я слышала, у меня родился братик? — осторожно спрашиваю, робко улыбаясь.
Мать вздрогнула, чуть нахмурив тонкие брови. Она судорожно перевела взгляд за мою спину и чуть заискивающим тоном ответила:
— Да, мы его назвали Кирст. Он родился чуть раньше срока, но такой здоровенький, крикливый, настоящий богатырь!
— А где он? Я хотела бы его увидеть.
И тотчас на поляну будто вуаль тишины накинули. Смолки голоса позади, люди и драконы разошлись в стороны, образовывая круг и коридор, по которому идёт Райли, давнишний друг Артана в роскошном, белом одеянии. Немолодой эльф выглядит пугающе древним, отстранённым, как если бы его соткали из звёзд и лишь на время вместили в человеческую оболочку. Я замечаю, какими робкими взглядами провожают его мои близкие, как они клонят головы, шепча слова приветствия и благодарности.