Восхождение Губернатора
Шрифт:
– Не столько место, сколько общество Эйприл, – уточнил Филип.
– Да, Эйприл – молодец.
Брайану нравилась эта девушка. И он заметил, что брату она тоже по душе.
Брайан был бы безумно счастлив, если бы Филип нашел умиротворение. Если у них с Эйприл что-то получится, то он будет только рад.
– Вот другая та еще штучка, не так ли? – спросил Филип.
– Тара? Унылое создание.
Последние несколько дней Брайан избегал Тару Чалмерс – ходячую язву, вечно раздраженную и боящуюся собственной тени. Но он надеялся,
– Девчонка не осознает, что я спас ее гребаную жизнь, – сказал Филип.
Брайан сухо кашлянул пару раз, а затем произнес:
– Я хотел бы поговорить с тобой об этом.
Филип взглянул на него.
– Что?
– Старик превратился в мертвяка.
Брайан взвешивал каждое слово. Он знал, что не он один до сих пор из-за этого переживает. С тех пор как Дэвид Чалмерс восстал из мертвых и попытался укусить старшую дочь, Брайан много думал об этом.
– Подумай об этом, Филип. Его ведь не укусили. Правильно?
– Нет, не кусали.
– Так как же он заразился?
Несколько секунд Филип молча потягивал вино. Лицо его помрачнело и словно окуталось тенью. По спине Брайана пробежал холодок. Ему вдруг стало так жутко, как будто он высказал вслух нечто запретное и выпустил из бутылки какого-то злобного джинна.
– Мы ничего не знаем об этой заразе, – произнес, наконец, Филип. – Возможно, он каким-то образом подхватил ее раньше, только в другой форме. Может, его организм давно уже начал перестраиваться. Он бы все равно умер.
– Если это правда, тогда мы все…
– Погоди, умник. Мы все здоровы и планируем такими остаться.
– Я знаю. Я только говорю… возможно, нам надо быть осторожнее.
– Наша осторожность – вот здесь, – ответил Филип и опустил руку на пистолет.
– Я говорю о том, что нужно тщательнее мыться, стерилизовать помещения.
– Чем?
Брайан вздохнул и поднял взгляд на ночное небо.
– У нас есть вода, – наконец произнес он. – Есть фильтры, в магазине Дилларда возьмем мыло и чистящие средства.
– Но мы же и так всегда фильтруем воду.
– Да, но…
– И мы моемся в той штуке, которую нашел Никки.
«Той штукой» Филип называл походный душ, который Ник притащил от Дилларда, из отдела спортивных товаров. В последние дни они наслаждались этой роскошью, иногда принимая душ по два раза в день.
– Я знаю, знаю… Просто… хочу сказать… лучше сейчас подналечь на гигиену. Вот и все. Пока мы не узнаем больше.
Филип сурово посмотрел на брата.
– А что, если больше нечего узнавать?
На этот вопрос у Брайана не нашлось ответа.
Единственный ответ исходил от самого города: тот словно напевал мрачные песни, сопровождая их зловонными порывами ветра. Казалось, он просто над ними издевается.
В ту ночь Филипа мучили кошмары. Возможно, из-за гремучей
Так или иначе, Филип увидел странный кошмарный сон. Этот сон посетил его в его новой комнате (бывшая спальня Эйприл, видимо, когда-то служила домашним офисом – выкидывая из комнаты вещи прежнего владельца, Филип и Эйприл обнаружили целые залежи заказников и образцов косметической продукции «Мэри Кэй»). Но теперь, лежа на шикарной двуспальной кровати, приставленной к стене, Филип корчился в полузабытьи, то погружаясь, то выныривая из лихорадочного шоу кошмаров. Такие сны не имеют формы. У них нет начала, середины и конца – они просто вращают колесо ужасов до бесконечности.
Филип видел себя дома, в Уэйнсборо, в ветхом маленьком бунгало на Фаррел-стрит, в дальней спальне, которую он в детстве делил с Брайаном. Но во сне он был не ребенком, а взрослым, и каким-то образом чума прокатилась во времени в семидесятые. Сон был невероятно ярким, словно все происходило на самом деле.
Брайан был где-то в доме. Филип слышал, как они с Пенни кричат и зовут его. Он бежал по бесконечному лабиринту коридоров с потрескавшейся штукатуркой. Толпа зомби снаружи ломилась в дом. Филип брал молоток и пытался забить окна гвоздями, но молоток переламывался в руке. Потом Филип замечал, что входная дверь уже трещит. Он бросался к ней – и дверная ручка отрывалась, так и не повернувшись. Он искал какое-нибудь оружие, перерывая все ящики и шкафы, как вдруг нога его проваливалась в дырку в полу. Стены начали рушится, окна вываливались из рам, и до Филипа донесся отчаянный голосок Пенни:
– Папа! Папочка!
Филип разинул рот в безмолвном вопле и проснулся.
Глава 14
Задыхаясь, Филип подскочил на постели, заморгал и покосился на бледный утренний свет. Кто-то стоял в ногах его кровати. Два человека. Он поморгал и, наконец, рассмотрел их ясно: высокую фигуру и маленькую.
– Доброе утро! Солнце уже встало, – сказала Эйприл, обнимая за плечо Пенни.
– Господи! – Филип сел, прислонившись к спинке кровати. – Который час?
– Похоже, почти полдень.
– Боже мой, – выдохнул Филип. Все его мускулистое тело было покрыто холодным потом, шею ломило, а во рту словно кошки ночевали. – Не может быть!
– Мы должны показать тебе кое-что, папочка, – сказала Пенни с горящими от восторга глазами.
При виде искренней радости на лице дочки Филип окончательно стряхнул с себя остатки кошмарного сна.
– Пару минут. Мне нужно умыться, – прохрипел он, приглаживая пальцами сальные волосы.