Восхождение к любви
Шрифт:
Рэнцо улыбнулся.
– Полагаю, мне не дадут об этом забыть. Ну что, в путь?
Когда все остальные вышли на улицу, он отвел Мэнди в сторону.
– Я правда вам очень благодарен. Вы на меня не сердитесь?
– Не понимаю, о чем вы говорите. Я ничего не помню.
– Возможно, вы правы. Пойдемте.
В первый день они, соединенные между собой веревкой, медленно поднимались вверх по нижним склонам.
Мэнди уже довольно долго занималась альпинизмом, и эта часть
Она была рада, что не является самым слабым членом их группы, состоящей из двенадцати человек. Эта сомнительная честь выпала на долю Генри, неуклюжего и упрямого молодого человека. Он был добродушным, но хотел все делать по-своему и не слушал указаний инструктора. Правда, до тех пор, пока Ренцо серьезно с ним не поговорил и не пригрозил отправить его назад.
Когда стемнело, они прошли в хижину, где провели свою первую ночь. Она была маленькой, зато тут их ждал сытный ужин и мягкие кровати.
Вечер проходил в дружеской обстановке, Ренцо и здесь был в центре внимания. Женщины смотрели на него с обожанием, мужчины – с завистью. Он воспринимал все это как должное, и Мэнди была вынуждена признать, что причина его успеха крылась не только в привлекательной внешности. Он был харизматичен, стилен, уверен в себе.
Его нельзя было застать врасплох. Когда кто-то достал гитару, он стал подпевать с апломбом известного артиста. Генри время от времени пытался привлечь к себе внимание глупыми шутками, но после того, как его осадили, обиделся и ушел. О его существовании вспомнили лишь ночью, когда в тишине послышался звук пощечины, за которым последовал его крик. Очевидно, и на любовном фронте ему тоже не повезло.
На следующий день они поднялись еще на три тысячи метров и переночевали в более просторной хижине на краю горного хребта, из окон которой были видны мерцающие огни Шамони.
Мэнди вышла на улицу полюбоваться закатом среди заснеженных горных вершин и затаила дыхание. Небо на горизонте было окрашено в изумительный алый цвет, необычный для февраля.
Рядом с ней открылась дверь. Повернувшись на звук, она увидела Ренцо. К ее облегчению, он молчал, пока яркие краски не растворились во мраке ночи.
Тогда она услышала, как он вздохнул.
– Захватывающее зрелище, правда? Я всегда выхожу смотреть на закат.
– Не надоело? Должно быть, ты видел его слишком часто.
– Это не имеет значения. Каждый раз он для меня как первый. – Он насмешливо посмотрел на нее. – Полагаю, ты удивлена, поскольку считаешь меня бесчувственным мерзавцем, не способным ценить красоту. Не отрицай, что таково твое мнение
– Я и не собираюсь этого отрицать. – Она ухмыльнулась в ответ. – Зачем?
Он выглядел расстроенным.
– По крайней мере, могла бы проявить вежливость.
– Не люблю врать.
– Очень умно. Так ты экономишь массу времени. – Он подошел и сел рядом. – Тебе не тяжело дается подъем?
– У меня все в порядке, спасибо. Я довольна собой. Я не запаниковала, когда Джоан оступилась, удержала ее. Тебе придется это признать.
– Это правда, но вас обеих еще сверху держал я. Ладно, ладно, не смотри на меня так. – Он едва удержался от смеха.
– Тебе не нужно возвращаться к твоим гостям? – спросила Мэнди.
– Они не мои гости, а моя ответственность, без которой я иногда предпочел бы обойтись. Клянусь, это последний раз, когда я веду людей, которых не отбирал сам. Тебя я не имею в виду.
– Я знаю, – весело ответила девушка. – Ты говоришь о Генри. Случайно не знаешь, кто из девушек залепил ему пощечину прошлой ночью?
Ренцо улыбнулся.
– Да они выстроились в очередь с жалобами на него. Бедный Генри. Я видел, как он пытался сегодня заигрывать с тобой. Он тебя достает?
Она сердито посмотрела на него.
– Надеюсь, ты не предлагаешь с ним разобраться?
– Ни в коем случае, – поспешно ответил Ренцо. – Можешь делать с ним все что хочешь, – он заговорщически подмигнул ей, – а я помогу тебе избавиться от тела.
– Хорошо, – сказала Мэнди, смеясь, затем добавила: – Похоже, Генри имеет на тебя зуб.
– Из-за того, что я заставил его меня слушаться?
– Думаю, все дело в том, что он хочет быть таким, как ты, но никогда не станет. Он понимает, что ты не получил бы пощечину, и желает тебе смерти.
– Я не собираюсь составлять ему конкуренцию. Ширина этих коек не более двух футов.
– Ну, – задумчиво произнесла Мэнди, – полагаю, двух футов может быть достаточно, если… – Намек повис в воздухе.
– Ты знаешь, что заставляешь меня краснеть?
– Мне хотелось бы знать, что может вогнать тебя в краску, – произнесла она с иронией: – Что-то ничего в голову не приходит.
В темноте она не разглядела выражения его лица, но его глаза как-то странно заблестели
– Как ты сможешь узнать, если не попытаешься?
– Прекрати, – сказала Мэнди, внезапно посерьезнев. – Я знаю, чего ты добиваешься. Это пустая трата времени.
– Ты в этом уверена?
– Абсолютно. С кем, по-твоему, ты имеешь дело? С одной из тех девчонок, которые вздыхают, когда ты проходишь мимо?
– Мне бы и в голову не пришло сравнивать тебя с ними, – искренне ответил Ренцо.
– Думаешь, я хотела, чтобы ты в тот вечер свалился и сломал себе шею?
– Если бы я не ушел через дверь, ты столкнула бы меня с балкона, – усмехнулся он.