Восхождение Примарха 3

Дубов Дмитрий

— Скажи мне, что ты сделал, — попросила Валя, сжимая мою руку ещё сильнее. — И как?

— Я не буду тебе врать, — решился я, наконец, — заявляя, что тебе всё вообще привиделось. Но и правду сказать пока не могу.

— Почему? — спросила она, заглядывая мне в глаза.

— Потому что за эту правду люди горят на кострах, теряют голову на плахе и получают пулю в затылок, — ответил я. — Если хоть кто-то узнает, что я с тобой сделал, меня уже без всяких разбирательств превратят в памятник запрещённому.

— В смысле? — переспросила

она.

— Устранят, — отрезал я. — Причём, тебя тоже. Поэтому просто не лезь и не проси меня тебе всё рассказать. Считай, что от ранения у тебя начался бред и тебе всё привиделось. Так нам обоим будет безопасней. Усекла?

Она кивнула, вроде бы соглашаясь, но на губах её играла непокорная улыбочка. Мол, я всё равно когда-нибудь добьюсь от тебя правды.

— Ладно, — сказала она. — При таких ранениях действительно может показаться всё, что угодно. Например, любовь в чьих-то глазах.

Я тяжело вздохнул. Эту тему я хотел затрагивать ещё меньше, чем предыдущую.

— Когда-нибудь, — проговорил я, — надеюсь, что скоро, всё это закончится, условия поменяются, и я смогу всё тебе рассказать. А пока позволь мне самому нести за всё ответственность, не впутывая никого больше в это.

Она смотрела на меня, слегка склонив голову, с такой ехидной ухмылкой, что я понимал, мне не отвертеться.

— А про любовь тоже нельзя? — спросила она. — Сожгут?

— Послушай, — решился я сказать всё сейчас, чтобы не возвращаться к этому вопросу. — Ты мне невероятно дорога. Я очень хорошо к тебе отношусь и желаю только счастья. Если и говорить о любви, то это… — я замолк, подбирая слова.

— Такая же любовь, как к Карине, — грустно усмехнувшись, договорила за меня Валя.

— Да, — я развёл руками. — Ты мне — сестра, лучшая подруга, соратник. Разве этого мало?

— Ладно, — сказала Валя, поднимаясь с кресла. — Мне пора собираться. Но, если что, знай, мои чувства к тебе ничуть не изменились. И я готова умереть ради тебя.

— Давай лучше будем жить ради друг друга, — сказал я, улыбнулся и обнял Валю, прижав к себе.

* * *

«Мы сегодня тренироваться будем? — спросил меня Архос, когда Валя ушла, а я без сил упал обратно на кровать. — Или выходной?»

Я подумал о том, что каждый потраченный впустую день может стоить мне жизни. Что-то где-то недоработал, и на тебе — именно в этом месте пробой случится.

«Будем, — ответил я. — Непременно будем».

Через полчаса мы уже были в спортзале. Сегодня тут никто по идее появиться не должен, значит, можно свободно тренироваться с Архосом.

«Объясни мне основные принципы, пожалуйста, — попросил я. — Так сказать, самые азы, чтобы я не промахнулся».

«У паука всё начинается с паутины, — ответил Архос. — Так что её нам сделать и предстоит. И на первый раз большую, чтобы ты на нормальном масштабе всё понял».

«Какие-то тонкости в строении? — поинтересовался я. — Мелочи, которые надо учесть?»

«На уровне двух метров

от пола натяни направляющие, — сказал он. — А затем само должно пойти. Ты же паук».

Я закрыл глаза и представил, что я на самом деле паук. Кровь привычно двигалась в такт с ударами сердца, и я ощутил разливающееся по организму тепло. А в следующий момент я понял, что уже изменился.

Открыв глаза, я понял, что теперь смотрю на мир иначе. Углов обзора стало больше, но они при этом стали более плоскими. Впрочем, и привычное человеческое зрение никуда не делось.

Направляющие я закинул по наитию, и они сразу же закрепились на стенах и выступах спортзала. С круговой паутиной тоже проблем не возникло. Она сама ложилась так чётко и красиво, что оставалось удивляться, откуда я обучился подобному мастерству.

«Примарх, — приговаривал Архос. — Поистине королевская паутина».

Но мне было не до его восхищений. Мне нужно было научиться вызывать пауков, чтобы они стали моими глазами и, по возможности, ушами.

«У пауков нет ушей, — вздохнул на это мой ментальный наставник. — Звуки они чувствуют, как вибрацию».

«Но интерпретировать-то могут? — спросил я. — И как-то передать, чтобы это потом можно было переложить на слова?»

«Теоретически — да, — согласился Архос. — Я-то тебя слышу и понимаю. Так что различие звуков заложено в понимание пауков».

Когда паутина была готова, я долгую минуту любовался ею. Мне хотелось засесть в ней и ждать добычу. При этом человеческая часть моей натуры прикрывала ладонью лицо от неуместности происходящего, с её точки зрения.

«Теперь на сочленении сегментов нужно оставить каплю, впитавшую в себя магию аэрахов. Для этого возьми капельку слюны, скатай с волокнами паутины в упругий комок, добавляя специальный магический секрет. Он должен выделиться сам, так как ты сейчас в состоянии полутрансформации».

Я сделал всё, как он сказал, и с третьего раза у меня получился прозрачный и блестящий липкий шарик, который я с лёгкостью подвесил на сочленение нитей паутины.

Затем я заполнил ими каждое перекрестье. У меня получилась утренняя паутина в росе, о чём я не замедлил сообщить Архосу.

«Да это вообще произведение искусства, — ответил он. — Жалко будет рушить, когда закончим».

Я взглянул на своё творение, и та часть, что принадлежала аэрахам, загрустила. Потому что вышло действительно хорошо.

«Теперь учимся управлять, — сказал Архос. — Чем дальше нить от центра, тем безобиднее пауки придут на твой зов. Так для этого мира и данной климатической зоны это будут какие-нибудь цветочные пауки, домовые, крестовики, ткачи и тому подобное. Повыше уже более ядовитые виды. В нашем случае вряд ли кто-то откликнется, так как климат не тот. А вообще это нити каракуртов, чёрной вдовы и иже с ними».

«А мне кто-нибудь из них опасен?» — спросил я.

«Нет, — ответил Архос. — Ни один паук не тронет Примарха. Он, скорее, умрёт».